Сир Ротанг вяло махнул рукой. Как показалось Кириллу, в его глазах загорелся огонёк живого интереса к происходящему.
– Кадет Сергей Кривошеин, встаньте за трибуну обвинения, – указал клирик.
Серёга покосился на Кирилла, встал и, слегка поёжившись, прошел мимо него.
– Кадет, почему вы решили доложить командованию о проступке своего товарища? – задал ему первый вопрос Реймс.
– Я решил, так будет лучше для всех. Я убеждён, что определенные желания нужно сдерживать. Можно даже подумать, что я… сделал доброе дело, ведь я помешал Кириллу Логинову совершать такие проступки в дальнейшем. Теперь, когда он станет планировать что-то подобное, он… откажется от такого, вспомнив про последствия…
– То есть, кадет, вы хотите сказать, что совершили что-то полезное для своего товарища, предав его администрации? – медленно произнес судья Ротанг, неотрывно глядя на свидетеля.
Кривошеин снова поёжился, словно захотел убежать из зала.
– Я думаю, лучше пресечь ересь в корне, пока она не захватила человека полностью, – ответил он.
Ротанг хищно улыбнулся. Похоже, он нашёл свою жертву.
– Господин адвокат только что обрисовал понятие ереси и предложил его больше не употреблять, – сказал судья. – Применив этот термин, вы, вероятно вкладывали в него своё значение. Какое? Ваше мнение расходится с мнением господина адвоката?
Вот тут-то Кривошеин попался. Кирилл с удовлетворением наблюдал, как лицо предателя побледнело, глаза его забегали, словно он пытался найти ответ где-нибудь в зале. В тот самый момент, казалось, он оказался между холодной ненавистью Кирилла и едким презрением Ротанга, который, видимо, сам решил свершить месть того, кто не мог этого сделать по чисто процессуальным причинам.
– Каково ваше вероисповедание? Быть может, ваша религия вкладывает в тот термин своё, какое-то особое значение? – судья засыпал вопросами растерявшегося свидетеля, который уже не мог найти себе места.
– Я православный, – промямлил Кривошеин. – И я думаю, в нашей вере ересь имеет то же значение, что и в представлении обвиняющего клирика…
Кирилл, внимательно следивший за ходом процесса, наконец сообразил, за что зацепиться:
– Простите, судья, но я хочу заявить отвод обвиняющему клирику.
Эти слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Ротанг, приподняв бровь, изумленно воззрился на Кирилла, словно его слова задели его за живое.
– Что это значит? -медленно произнес он.
– Я не совсем понимаю, как католик может обвинять человека, исповедующего православие, – аргументировал Кирилл. – Здесь может иметь место предвзятое отношение к подсудимому, если господин клирик принадлежит к радикальному крылу Конгрегации. Здесь могут иметь место и религиозные разночтения, ведь всем известны противоречия между православием и католицизмом. Учитывая сказанное, я призываю суд назначить обвиняющего клирика, исповедующего православие. Я хотел бы исповедоваться православному священнику.
– Почему вы решили, что обвиняющий клирик будет ненадлежаще исполнять свои обязанности? – спросил сир Ротанг. – Господин Рэймс – профессионал, знаток своего дела. Независимо от принадлежности он представил обвинительное заключение, опирающееся на доказательства, а не на религиозную доктрину.Господин клирик квалифицирует преступление, опираясь на светсткий закон, который един для всех. О вашей душе разговор будет позже.
– В доме, в котором я жил, этажи под нашей общиной занимают саксы. Противоречия, которые уже возникают на сегодняшнем заседании, так же неизбежны, как и противоречия между нами, русскими, и ими.
Сир Ротанг нахмурился, затем ударил судейским молоточком о наковальню.
– Я отказываю вам в отводе обвиняющего клирика, – заявил он. – Ваши доводы неубедительны. У меня больше нет вопросов к свидетелю. Господин адвокат?
Стотти поднялся со своего кресла.
– У меня есть. Скажите, свидетель, откуда у вас сведения о трещине в стене?
Кривошеин поморщился, оглянувшись на зрительские ряды.
– Послушал разговор двух парней в общаге. Я не знаю, кто они. Я первокурсник. Ещё не со всеми познакомился.
– Можете описать, как они выглядят? – поинтересовался клирик.
Кривошеин на мгновение замолчал, видимо, придумывая ответ.
– Сомневаюсь, все кадеты со спины выглядят одинаково, – сообразил он.
– У меня больше нет вопросов, сир судья, -кивнул Стотти и сел на место.
– Мне кажется, здесь пахнет ещё одним расследованием Конгрегации, – произнес Рэймс, сложив руки. – По всему видно, что ересь давно и глубоко проникла в умы некоторых кадетов. Я и другие клирики постараемся разобраться в ситуации и представить перед судом других виновных.
– Да будет так, – кивнул сир Ротанг. – Господин клирик, вы готовы представить суду новых свидетелей?
– Их у меня больше нет, – ответил тот. -А мне всё и так ясно.
– Хорошо. Господин адвокат, есть ли свидетели защиты?
Ситотти снова встал за столом:
– Доказательства обвинения основываются на чистосердечном признании подсудимого. Я могу лишь просить суд о снисхождении, учитывая положительную характеристику кадета Логинова.
Ротанг торжествующе улыбнулся. Теперь все формальности улажены, можно сказать последнее слово.
– Хорошо, суд готов вынести свой приговор. Именем Великой Федерации планет, в стенах Летного училища планеты Капри я приговариваю кадета Кирилла Логинова к шестидесяти дням ареста с отбыванием срока в карцере и последующим общественным работам в течение тридцати дней с отбыванием этого срока на гауптвахте Училища. Однако в связи с недавним распоряжением Консулата об объявлении военного положения и созыве армии данное наказание подлежит замене на службу в штрафном батальоне истребительных войск Десятой эскадрильи Звёздного флота Великой Федерации планет. Радуйся, кадет, тебе даётся шанс отдать жизнь за своё государство!
С этими словами судья Ротанг ударил молотком, затем поднялся и, шелестя мантией, быстро вышел из зала. За ним последовали и его помощники.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Оправданный риск
– Параметры полёта?
– Местонахождение: сектор А-10-156-33, скорость: девятьсот километров в секунду, сканирование пространства: объектов нет. Полёт нормальный.
– Великолепно. Еще несколько часов, капитан Жнец, и мы будем на месте.
Капитан Деккерис игриво подмигнул Жнецу, словно старому знакомому. Тот сделал вид, что ничего не заметил, однако всё внутри сжигало бешенство. Этот малый совсем не умел держать дистанцию и не оказывал ему должного уважения, какого был достоин старший по возрасту.Такое панибратство его не совсем устраивало.
