– Сколько ты прожила в лесу после гибели родителей? – спросил Гантанас.
– Два года, – опустила голову Йора. – Кажется. Я тогда почти разучилась говорить.
– Вот, – вздохнул Гантанас. – Почти у каждого из тех, кто сидит рядом с вами на наставлениях, такая же история. Но история Йоры не просто удивительна, в нее почти невозможно поверить. Два года в диком лесу. И жарким летом, полным всяких тварей, и зимой, в дикий холод. Когда ты убежала от убийц твоих родителей, ведь тебе было… только семь лет?
– Но я могла… – начала говорить Йора.
– Не время, – улыбнулся Гантанас. – То, что каждый из нас может, мы будем показывать, когда придет время. Ни твой отец, ни мать не были ни колдунами, ни имни. Они просто несли в себе наследие предков, которое вдруг сложилось в тебе, слилось в одно целое и помогло выжить. И я подумал, что дам тебе меч, в котором вовсе нет никакой магии, но который создан теми, кто владел тайнами вещества так, как не владеет ни один маг. Я дам тебе бейнский меч. Он выкован мастерами, у которых нет наследников, и выкован не из стали. Никакой кузнец не скажет тебе состав его сплава. Ржавчина над ним не властна. У него необычная форма, поэтому его ножны широки. Видишь?
Гантанас извлек из широких ножен странный меч, который напоминал сверкающую серебром огромную вытянутую рыбу.
– Пираты назвали бы его фальшион, – продолжил Гантанас. – Но он короче обычного фальшиона, словно выкован для женщины. И он на удивление легок. Настолько легок, что ты можешь овладеть им так же, как овладевают прямым арданским мечом или чуть изогнутым айлским, который я отдал Гаоте. Но главное – он пуст. Ты можешь наполнить его любой магией. И береги его деревянные, обтянутые кожей ножны. Стальные ножны на таком мече быстро истлевают от ржавчины.
– Благодарю, наставник, – поклонилась Йора, кусая губы.
– Не буду повторяться, – вздохнул Гантанас. – Никаких игр, никаких забав с оружием. Оно этого не прощает. Захотите овладеть им по-настоящему – Пайсина вас всему научит. Но и учиться лучше на обычных палках, уж поверьте мне.
– А еще мечи есть? – спросила Гаота. – Всем хватит?
– Хватит всем, – кивнул Гантанас. – Мы много оружия нашли в Стеблях. Наш дорогой Синай тоже не оставляет нас заботой, прикупает старое оружие, которое не дорого их владельцам, но которое может привести в порядок наш кузнец Таб. И каждый меч будет особенным, уверяю вас…
– И каждый меч будет особенным… – повторила Гаота и пришла в себя только от толчка Дины.
– Ты что бормочешь?
Гаота открыла глаза. Перед ней стоял Джай, улыбался и протягивал чашку с напитком.
– У твоего меча интересная рукоять, – сказал он. – Резьба на ней показалась мне похожей на узоры в айлских рукописях. Это случайно не меч маола?
– Ничего не могу сказать о маола, – ответила Гаота. – Если он меч маола, то вряд ли случайно. Если он не меч маола, то тоже не просто так. Я не могу доставать его из ножен.
– Зачем же доставать? – удивился Джай. – Я говорил только о рукояти! И еще: ходят слухи, что вы там натворили каких-то дел в келье Гантанаса?
– Каких еще дел? – подскочила к подругам Йора.
– Ну, не знаю, – неуверенно улыбнулся Джай. – Но Брайдем вышел оттуда довольный, что с ним нечасто бывает, и он больше не хромает! А вот Гантанас который день после этого как будто не в себе.
– Я ничего не знаю, – замотала головой Гаота.
– Очень жаль, – улыбнулся Джай и пошел к котлу, где заправляла Сиона.
– Могла бы и улыбнуться ему, – вздохнула Йора. – Между прочим, Джай не только красавчик, но и хороший парень. Правда, он старше каждой из нас аж на три года!
– А если сложить наш возраст, то младше – больше чем в два раза! – отхлебнула из своей чаши Дина.
– Где Юайс? – спросила Гаота.
– Всё, – пожала плечами Йора. – Закончил наставление, сказал, чтобы мы допили напиток и тоже были свободны. Но нам здесь нравится. Правда, уже заглядывал этот Айран. Всех пересчитал и потребовал, чтобы мы убирались отсюда.
– И мы убираемся, – закивала Дина. – Но очень медленно.
– Нет, ты представляешь? – вдруг вспомнила Йора. – А ведь этот Гантанас-то, оказывается, наставляет всех не в каллиграфии, а в опасной магии! Вот уж не думала! Мне показалось, что Юайс вычертил в воздухе слово «паутина», хотя не уверена. Я бы попробовала. И этот твой Юайс, Гаота, мне очень понравился. Очень!
– А мне больше нравится Роут, – мечтательно закатила глаза Дина. – Я была так потрясена, так потрясена… Жаль, что ты этого не видела! Жаль!
– Что я должна была увидеть? – не поняла Гаота.
– Роут потряс всех, а некоторых девчонок довел до истерики, – зашептала Йора. – Он провел самое первое наставление, рассказывая о разных имни, а потом взял и перекинулся в огромного бурого волка! Прямо в учебном зале!
– И что же? – замерла Гаота, вспоминая голых смуглых людей, которые копались в ее вещах.
– Ничего, – пожала плечами Дина. – Сел у стены и ждал, пока мы все выйдем. А потом, уже без нас, опять обратился в Роута.
– Почему?.. – опешила Гаота.
– Ты чего, не понимаешь? – удивилась Йора. – Он же стал голым! Одежда разлетелась на части!
– Я понимаю, – зажмурилась Гаота. – Я все понимаю…
Мадр
Ночь оставалась серой. Замок по-прежнему высился черной громадой, ни единого огня не горело на его стенах. Спутанный сетями зверь лежал неподвижно. В его холке торчал нож, ушедший в плоть по рукоять. Вокруг стояли побитые, но живые и обескураженные егеря. Юайс, лицо которого заливала кровь, прижимал к груди правую руку в смятых и изгрызенных наручах, пошатывался, но стоял. Гаота бросилась было к нему, но он остановил ее сдавленным, но резким:
– Нет! Даже не пробуй… Твой час еще придет, девочка. Ты мне нужна сильной. Очень сильной. А вот наручи надо бы снять… И где мой мешок? Там снадобья и холстина для тугой повязки…
– Здесь… – отозвалась срывающимся голосом Глума.
– Я сниму наручи, – испуганный, тоже покрытый ссадинами, с разбитым носом Тьюв шагнул вперед. – Сейчас я распущу завязи. У меня хорошие пальцы…
– Ты-то куда полез? – скривился Юайс. – Зачем кинулся в схватку?
– Ну… – Тьюв пожал плечами. – Я ж не две веревки успел сплести, а три. Не пропадать же…
Со стороны моста послышался звук шагов бегущих воинов.
– Что с тобой? – спросила Глума, судорожно развязывая мешок.
– Жив, – коротко ответил Юайс. – Но когти оказались острыми. Спину он мне ободрал.
– А ведь я не верил, – медленно проговорил Фас. – Я не верил, Юайс, рассказам о тебе. Как видно – зря.
