за тобой. Так или иначе.
– Спасибо, – сказал он. – Так мне становится лучше.
С этими словами он развернулся и взмыл в небо. Я плюхнулась на землю и наблюдала, как делверы переключились на него. Посвистывание Погибели стало мягче, – очевидно, ей было легче прятать только меня, ее саму и Хешо. Печально-торжественный кицен подошел и присоединился ко мне, наблюдая, как делверы, все до единого, развернулись и сосредоточились на М-Боте. Затем все сто свободно летающих кораблей устремились за ним.
Он продержался около десяти секунд.
Он летал самостоятельно всего несколько раз, а делверы заставляли хорошенько попотеть даже меня. М-Бот не пытался увернуться – он просто старался убраться как можно дальше от нас, прежде чем противник доберется до него, преодолев его щит.
Он исчез во вспышке света и дыма; падающие фрагменты отбрасывали длинные тени.
Делверы палили по ним добрых тридцать секунд массированным огнем, затем три корабля врезались в то, что осталось. А потом… потом они ушли. Они не могли почувствовать меня, они чувствовали М-Бота. Этого оказалось достаточно, чтобы убедить их. Они думали, что я была на корабле.
Возможно, если бы это была группа людей, то один – или даже большинство – предложил бы продолжить поиски на случай, если кто-то сумел сбежать. Но делверы совершали абсолютно одинаковые ошибки. Сегодня они решили, что выполнили свою работу, и слишком боялись оставаться за пределами их «пузыря безопасности», чтобы продолжать поиски.
Стена кораблей снова растворилась во вспышке света. За ними последовали истребители, вскоре растаявшие в ее белизне.
Через пять минут после того, как не стало M-Бота, мы остались одни на равнине. Чувствуя, как мои конечности наливаются свинцовой тяжестью, я подняла Хешо и засунула плод Пег в карман куртки. Затем, держа Хешо в одной руке, а Погибель, все еще защищающую нас, в другой, я поплелась к световспышке. Я боялась, что делверы заметят нас, но либо они были убеждены, что мы мертвы, либо иллюзия скрывала медленное движение.
Не знаю, сколько времени потребовалось, чтобы добраться до границы световспышки. Это «нигде». Путь мог занять пять минут, а мог и пять дней – скорее первое, так близко к границе время ощущалось еще более чуждым.
Я почувствовала это, когда мы приблизились. Размытие «я». Странное, не от мира сего ощущение. Погибель засвиристела. Она бы защитила Хешо внутри, поскольку чистое «ничто» могло разорвать на части того, кто не являлся цитоником. И мне бы она постаралась помочь.
– Со мной все будет в порядке, – сказал я. – Но если ты можешь провести нас, верни нас домой. На Россыпь.
Она неуверенно свистнула. Услышав шум, я почувствовала, как в свете что-то откликнулось. Делверы это слышали. Нужно поторапливаться.
И я шагнула в свет.
43
Я бывала здесь раньше.
Каждый раз, когда я совершала гиперпрыжок, я попадала в это не-место. Место, где у меня не было тела. Мы полностью вошли во владения делверов.
Они были удивлены. Да, они действительно думали, что убили меня. Они могли видеть будущее, но время сбивало их с толку. Они не понимали таких вещей, как причинно-следственная связь, и «будущее» ничем не отличалось для них от настоящего.
Я чувствовала их повсюду вокруг себя. Еще я чувствовала Погибель – и, Святые, как же она устала! Измученная, едва способная оставаться в сознании. Поддержание иллюзии изматывало ее.
Я почувствовала, что она пытается отвести нас домой. Но у нее ничего не получалось – она слишком выдохлась и впала в бессознательное состояние. В отчаянии я воздвигла барьер вокруг Хешо. Что-то, способное защитить его от уничтожения или безумия. Затем, запаниковав, я попыталась переместить нас, но делверы заметили меня. Они схватили нас, удерживали меня на месте, не давали мне уйти.
Вокруг меня открылись глаза. Тысячи и тысячи злобных, мстительных глаз.
«Ты захватила НАС.
Ты захватила НАС и исказила НАС.
Ты захватила НАС, исказила НАС, пыталась НАС уничтожить!
Ты знаешь.
Ты знаешь.
Ты знаешь!»
Их полные ярости разумы атаковали меня. Невообразимые силы давили на мою душу, словно желая разорвать ее на куски. И, скад, я тоже устала. Устала от долгого отсутствия воспоминаний. Устала бороться сама с собой, разрываясь между долгом и желанием. Устала от эмоционального потрясения, через которое прошла сегодня.
Я хотела позволить им заполучить меня. Но мы же проделали весь этот путь. Мы так упорно боролись. А теперь они пытаются остановить меня? Я почувствовала внезапный прилив гнева и оттолкнула их. Вся моя ярость едва заставила их отступить. Вскоре они снова начали давить на меня, пытаясь погасить звезду, которой я стала, задуть, как пламя свечи.
Я была временем. Я принесла с собой время, когда пришла. Со мной все происходило в определенной последовательности, и, пока я находилась здесь, им приходилось воспринимать меня последовательно. Они ненавидели это. Им было ненавистно, что я создавала шум. А сильнее всего они ненавидели то, что я знала, что они такое.
Так. Много. Ненависти.
Это было выматывающе. Оглушающе.
Они тыкали в меня своей ненавистью, как охотники копьями. Они резали меня, нападали на меня, рвали на части…
Но один колебался.
Один из них был иным.
Это было очень слабое, но невероятно знакомое ощущение. Это были мои собственные чувства, отразившиеся во мне. Смелость. Мужество, позволяющее пройти трудный путь и не воспользоваться предложенным спасением. Смелость, позволяющая идти вперед, даже когда этого не хочешь.
Я направила их на делвера. Никакие переписывания не смогли стереть этого. Чет все еще был там.
«Ну же!»
Я ухватилась за это ощущение, за этого делвера, и он снова оказался разблокирован. Существо, которое было Четом, врезалось в мою душу, и я приняла его с особой цитонической мягкостью, которой научилась на Пути. Наши сущности вибрировали как единое целое.
Когда мы начали переплетаться, я стала лучше понимать, каким он видел делверов. Каким он видел себя. В глубине души я знала, что, если мне удастся изолировать остальных, я смогу их уничтожить. Точно так же, как они пытались уничтожить меня. Чет знал, как это делается, и моя душа это понимала.
Еще я ощутила его застарелую, сокрушительную боль от потери любимого человека. Чет понял, что может вынести это, но осознание не избавляло от мучений. По мере того как мы все больше переплетались, я обнаружила, что могу кое-что предложить ему. Я знала, как жить с подобным горем. Я знала, как можно жить с такой болью. Я жила так в течение десяти лет.
Делвер, которым был Чет, являлся всем, чем я не была. А я
