Я выдернула шарик у подруги изо рта. Она тотчас возопила:
— Этот долбанутый Рэнди нас связал, когда загрохотало! Что за грёк?! Что за молния?
— Ах, вот вы почему туда не пришли, — протянула я, освобождая остальных от кляпов. — А я-то думаю — во дела! Меня в очередной раз за неделю пытаются убить, а вы хотите насладиться этим зрелищем.
— Слышь, Ти! Может, ты магией воспользуешься? Всяко быстрее, — здраво предложил Мел, заметив, какие глубочайшие проблемы вызывают божественные веревки у нас с Лиссаем. Мы никак не могли понять, где конец у этих пут, напоминающих рулоны декоративной новогодней ленты.
Теннет не помогал: гневно учапал куда-то вдаль.
— Я бы с радостью, но у меня больше нет магии, — улыбнулась я.
Нестройный хор вскриков и возмущений был мне ответом.
Когда мы с принцем все-таки справились с веревками, для меня пришло время снова вспомнить высокую роль рассказчицы… Ибо, как оказалось, друзья в пылу битвы просто не заметили смерть Лиссая.
Звучит абсурдно? Да жизнь вообще абсурдна.
Эта компашка не врубилась, что Его Высочество откинулся — и что это стало причиной взрыва портала, раскрытия кромена и так далее и тому подобное. Поэтому и сейчас они — поначалу — не вполне оценили явление рыжего Лиса. Чем неприятно оцарапали душу Его Высочества.
Но он, конечно, не подал виду.
— Ти, а как ты теперь в Шолохе без магии-то? — озадаченно протянул Мел, с наслаждением поскребывая освободившимися руками — двумя сразу — отросшую трехдневную щетину. — Это же кошмар! Что, к нам переедешь? Покажу тебе Саусборн. Потом, значит, поедем в Мудру — нароем ценностей, продадим коллекционерам…
— Да мне без волшебства не привыкать, — фыркнула я в ответ. На удивление беззаботно. И искренне. — Уже проходили. Не так страшно.
— Но работа в Ведомстве? — осторожно спросила Андрис Йоукли. Я прикусила губу. Ну да. Ведомство могло стать проблемой.
Полынь неожиданно вмешался в разговор:
— Там, — веско сказал он, — и моей магии хватит на двоих, как я уже однажды сказал. А новый контракт для Тинави мы уже подписали.
* * *
В Шолох мы долетели на драконах. Точнее, на одном драконе. На Петре.
Карланон успел залечить его драное крыло, прежде чем покинуть Лайонассу. И теперь привратник с большим удовольствием, впервые за тысячу лет сна, покинул Скалистые горы ради долгой экскурсии на юго-восток.
Перелет занял весь остаток ночи. Мы держались на спине Петра, как иджикаянские вельможи — на спинах слонов. То есть восседали на сложной конструкции из деревяшек и подушек, наспех сооруженной Дахху («Я в одной книжке видел подробные иллюстрации, не волнуйтесь», — торопливо объяснил Смеющийся, поймав наши скептические взгляды).
…И вот дракон плавно зашел на посадку и острыми когтями затормозил о мостовую прямо напротив Ратуши.
Сказать, что шолоховцы обалдели от такого зрелища — ничего не сказать. В их головах, совместными усилиями Рэндома и Авены, не осталось никаких воспоминаний о вторжении Зверя. Поэтому вид огромного дракона, на бреющем полете спустившегося в самый центр столицы, по-настоящему шокировал бедных столичных жителей.
Мы друг за дружкой скатились с покатого бока Петра.
Коленки подгибались. В уши надуло. Романтика романтикой, а неудобно!
Нас встретили шустрые перья столичных журналистов. Не успела я выразить свое сомнение на тему того, что такое помпезное прибытие было хорошей идеей, как Дахху успокоительно шепнул:
— Это все мои, вострушкины. Я что-нибудь придумаю.
— «Его», видишь ли… — недовольно засопел Теннет.
Маньяк решил тоже вернуться в Лесное королевство, хотя Петр и остальные драконы искренне предлагали ему погостить у них.
— Ну и что, что ты падший-с-с-с, друг-с, — шипели они, содрогая свежевосстановленные небеса. — Мы все равно тебя любим-с-с-с.
— Кря! — веско подтверждала Бурундук.
Точнее:
— Кря-с! — (ах, как легко мы учимся плохому!)
Теннет покачал головой:
— Нет, спасибо. История Анте Давьера еще не закончилось. Попробую очистить свое доброе имя…
Все мы на него скептически уставились. Глаза Кадии особенно впечатляли неверием.
— Или просто заберу остаток денег, — вздохнул Теннет, признавая поражение, — И поеду в Иджикаян. Что-что, а темное прошлое богачей там никого не интересует.
— Оставайтесь с нами, Анте! — умоляюще попросил Дахху.
Друг непривычно румянился и вообще был каким-то подозрительно счастливым. На руках у него сидела Бурундук, нежно урлыча на прощанье, а на плече прикорнула утомившаяся за день Кад.
— Мне о стольком надо вас расспросить для «Доронаха»! — продолжил убеждать друг.
— Я тоже не откажусь пообщаться теснее, — вдруг кивнула дотоле молчавшая Андрис Йоукли. — Раз уже вы столько повидали, буду рада кое-какой информации об иномирной технике.
* * *
В итоге Дахху из Дома Смеющихся не пришлось изголяться в общении с журналистами, дабы смягчить шок от появления живого дракона посреди Министерской площади.
Основной удар на себя принял принц Лиссай.
— Дамы! Господа! — он, едва успев сползти с привратника, поднял руки в поистине королевском жесте, — Прошу вас поприветствовать моих друзей и верных соратников! К-как вы знаете, в прошлом месяце я стал жертвой темных сил, пок-коящихся под курганом. Эти силы нашли меня и в Лазарете, где я отдыхал после пережитых травм. Не приди эти бравые государственные служащие и… эээ… — его взгляд смятенно скользнул по Анте Давьеру, отбывающему условный срок, — …и другие достойные люди мне на помощь, я уже был бы мертв. А так-к — я не только жив, но у нас теперь заключен договор с драконами!
Журналисты заохали, заахали. Еще более эмоциональная и живая публика зевак похваталась за сердца.
— Договор-с? Правда-с? — Петр озадаченно почесал себя за ухом.
— Подробности! Расскажите подробности, Ваше Высочество! — стонали журналисты.
— А за этим обращайтесь к пресс-секретарю Его Величества, — резко свернул активность принц Лиссай.
Что означает, что о подробностях можно забыть. Пресс-секретарь отнюдь не потому занимает свою должность, что любит поболтать.
И все с этим мгновенно смирились.
Но рисовали иллюстрации, как бешеные.
И, вспоминая свою зверскую рожу на плакате «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», я даже не стала заглядывать через плечо художникам — зачем лишний раз расстраиваться?
А Лиссай пару мгновений спустя привычно исчез в плотном каре из дворцовых гвардейцев. Эти шкафоподобные консервные банки с плюмажами выскочили на площадь, не успели мы как следует приземлиться. И теперь утаскивали принца прочь.
— Тинави! Заходите на чай! — умоляюще и приглашающе возопил принца из-за кордона.
— Как же иначе, Ваше Высочество! — улыбнулась я.
* * *
Той же ночью я проснулась от странного звона.
Будто в оконное стекло кто-то стукнул. Например, деревянным фонарем.
Ясное дело, я сразу вспомнила о бокки. Тем более, что обстановка была подходящая: на двух соседних футонах у подножия моей кровати дрыхли Кадия и Дахху — мы просто не могли не отметить свое возвращение маленькой уютной вечеринкой на троих!
Как в старые добрые.
Кад спала в позе звезды. Дахху — в позе эмбриона. Правда, одна рука этого эмбриона непривычно покинула теплую гавань одеяла и решительно тянулась к Мчащейся. Дотягивалась аж до щеки. И там застывала, тыльной стороной касаясь острой скулы красотки.
— Лед тронулся, наконец-то, — фыркнула я, в свете заходящей щербатой луны нашаривая тапки.
За окном не оказалось бокки.
Но, прищурившись, я разглядела посреди розовой клумбы трехлитровую банку с темной жидкостью.
— Что за дела? — я нахмурилась.
И, позевывая, как городской сумасшедший, я почапала в сад.
Банка выглядела не слишком привлекательно.
В такой можно закатать на зиму варенье. Можно, кхм, сдать анализы знахарям.
