лестницы.
Три их спутника стояли по пояс в зеленой, с шапками пены воде устья. Изгримнур выпрямился и помахал рукой. Он снял рубашку, и стали видны его мощная грудь и живот, заросшие рыже-коричневым мехом и освещенные тусклым солнцем. Мириамель захихикала. Он был похож на медведя.
— Внутри еда, — позвал их Тиамак. — И у меня готово тесто, чтобы напечь еще.
Изгримнур снова помахал рукой.
Продравшись сквозь густой кустарник, обходя места, где хлюпала густая грязь, Мириамель и Тиамак стали подниматься по пологому короткому склону.
— Это маленький холм, — сказал Тиамак. — Их совсем немного во Вранне, и он почти совсем плоский. — Он указал вперед, на росшие вокруг деревья. — Отсюда не видно, но самая высокая точка Вранна находится вон там, всего в половине лиги отсюда. Она называется Я-Мологи — Холм колыбели.
— Почему? — спросила Мириамель.
— Я не знаю. Но, думаю, здесь жила Та, Что Породила Человечество. — Он смущенно посмотрел на Мириамель. — Это одна из наших богинь.
Мириамель промолчала, маленький мужчина повернулся и показал вдоль склона на место, где виднелась впадина. Там рос ряд высоких деревьев — опять ивы, отметила Мириамель. Но они казались более крепкими, чем окружавшая их растительность.
— Нам туда, — сказал Тиамак и зашагал в сторону впадины.
Оказалось, что это крошечный каньон, совсем небольшая складка на склоне, меньше броска камня от одного конца до другого. Дно почти полностью заросло гиацинтами, водяными лилиями и высокой, стелющейся травой.
— Пруд с дождевой водой, — с гордостью сказал Тиамак. — Именно из-за него мой отец Тагамак построил свой дом здесь, пусть и на значительном расстоянии от деревни Роща. Во Вранне есть и другие такие пруды, но наш самый лучший.
Мириамель с некоторым сомнением посмотрела на воду.
— Я могу в нем искупаться? — спросила она. — Там нет крокодилов, змей или кого-то еще?
— Несколько водяных жуков и больше никого, — заверил ее вранн. — Я уйду, и вы сможете спокойно помыться. Вы найдете обратную дорогу?
Мириамель немного подумала.
— Да. Это довольно близко, и я крикну, если не сумею вернуться сама.
— Верно. — Тиамак начал спускаться вниз и вскоре исчез за деревьями. До Мириамель долетел его приглушенный голос. — Мы оставим вам еды, леди!
Он хотел показать, что отошел достаточно далеко, — с улыбкой подумала Мириамель. — И чтобы я не волновалась, что он остался, чтобы подсматривать. Даже в болотах водятся благородные люди.
Она разделась, наслаждаясь утренним теплом — одной из немногих приятных вещей в болотах, — вошла в пруд и вздохнула от удовольствия, когда вода дошла ей до колен: лишь чуть холоднее, чем в ванной. Тиамак сделал ей небольшой подарок, поняла Мириамель; один из самых лучших за долгое время.
Дно пруда покрывала мягкая, плотная земля, и Мириамель с удовольствием по ней ступала. Ивы так низко склонились над водой, словно им хотелось напиться, и у нее возникло ощущение защищенности, словно она оказалась в своей комнате в Мермунде. Мириамель нашла место, где трава была особенно густой, села на нее, словно на ковер, и теперь вода доходила ей почти до подбородка. Она плеснула в лицо, потом намочила волосы и попыталась их распутать. Теперь, когда они отросли, ей следовало начать за ними ухаживать.
Закончив возиться с волосами, Мириамель немного посидела, прислушиваясь к птичьим голосам и шелесту листвы.
Когда Мириамель перевязала поясом грязную и вонючую монашескую сутану и проворчала, что ей пришлось так поступить из-за того, что она не сообразила взять с собой смену одежды из «Чаши Пелиппы», шорох листвы над головой неожиданно усилился. Мириамель подняла голову, ожидая увидеть крупную птицу или болотную обезьяну, но то, что предстало ее глазам, заставило вздрогнуть от удивления.
С ветки свисало существо размером с маленького ребенка, но все же оно показалось Мириамель неприятно большим. Оно напоминало краба или паука, но, несмотря на панцирь, как у рака, насколько Мириамель смогла разглядеть, у него было всего четыре суставчатых, с изогнутыми когтями конечности. Тело существа покрывала роговая кожистая оболочка серо-коричневого цвета с чернильно-черными пятнами, пересеченными неровными линиями лишая. Но хуже всего оказались глаза и их черный блеск — каким-то странным образом они казались осмысленными, несмотря на уродливую голову и хитиновое тело, — Мириамель отшатнулась, пока у нее не появилась уверенность, что существо не сможет до нее дотянуться, каким бы ловким прыгуном оно ни оказалось. Диковинное животное не двигалось. Казалось, оно наблюдало за ней, точно человек — при том, что в нем не было ничего человеческого, даже рта, если не считать маленьких щелкавших штук в трещине в нижней части головы — возможно, они исполняли его функции.
Мириамель передернуло от отвращения.
— Уходи! — закричала она, махнув на существо рукой, словно отгоняла собаку.
Блестящие глаза смотрели на нее с веселой злобой.
Но у него же нет лица, — сказала себе Мириамель. — Как могут быть чувства?!
Перед ней висело животное — либо опасное, либо нет. Как она могла подумать, будто оно наделено какими-то чувствами, если это всего лишь большой жук? И все же он вызывал ужас. И хотя он не делал никаких враждебных движений, Мириамель обошла дерево по большой дуге, когда выходила из каньона. Отвратительное существо не попыталось ее преследовать.
— Гант, — объяснил Тиамак, когда они садились в лодку. — Я сожалею, что он вас напугал, леди Мириамель. Они невероятно уродливые, но редко нападают на людей и практически никогда на кого-то, кто размером больше ребенка.
— Но он смотрел на меня, как осмысленное существо! — Мириамель содрогнулась. — Сама не знаю почему, но он показался мне ужасным.
Тиамак кивнул.
— Они не просто тупые животные, леди. Во всяком случае, я так не думаю, хотя другие вранны твердят, что ганты не умнее речных раков. Однако я в этом сомневаюсь: мне довелось видеть огромные гнезда, которые они строят, а также как изобретательно они охотятся на рыбу и делают ловушки для птиц.
— Иными словами, ты считаешь, что они мыслящие существа? — сухо спросил Кадрах. — Это вызовет тревогу у иерархов Матери Церкви. Получается, что у них есть души? Быть может, Наббану придется прислать во Вранн миссионеров, чтобы принять их в лоно Истинной Веры.
— Кончай свои насмешки, эрнистириец, — проворчал Изгримнур. — Лучше помоги мне сдвинуть проклятую лодку с отмели.
До деревни Роща было совсем недалеко — во всяком случае, так сказал Тиамак. Утро выдалось светлым и не слишком жарким, но гант испортил Мириамель настроение, напомнив об ужасной, чуждой природе страны болот. Она находилась слишком далеко от дома. Возможно, Тиамак мог здесь жить и чувствовать себя прекрасно — хотя она сомневалась, что он всем доволен, — но она сама никогда не будет
