одна. И она поняла, что не уверена в том, сможет ли прожить следующие сутки безопасно. И главное, сможет ли выполнить аналогичную парням задачу, если представится шанс. Ведь она так и не поняла, получилось ли у напарников задуманное или нет. Что делать ей, в свою очередь?!
Дэниел словно услышал ее панический вопрос и обернулся. Все посчитали, что он решил успокоить их подругу, но вместе с ободрительными жестами и пожеланиями держаться, Грэйс различила еще два. Дэниел приложил палец к уху, а потом указал им в небо. «Звони наверх», - сказал он, и Грэйс поняла, что время действовать пришло.
***
Оказывается, за неделю можно стать врагом народа. И для этого даже не надо из кожи вон лезть. Просто выполняй свою работу.
Почти каждый день я выступал с речами перед своими Пилотами и поднимал их боевой дух. Сплошь и рядом в СМИ твердили, что мы перегибаем палку. Что мы, изверги и душегубы, уничтожаем мирное население соседствующей расы, не давая им всем ульем ступить на нейтральную землю. Они жить там хотят. Бегут, видите ли, от эпидемии на юге, а мы, звери, убиваем невинных беженцев и не даем нашем родным собратьям, людям, волонтерам пойти на помощь.
Я выступал перед своими подчиненными и твердил, что кваари в нейтральной зоне – угроза человечеству. Мои слова не были ни для кого новостью. Каждый из моих людей знал, кто такие эти «мирные беженцы». Они передвигали улья и всю свою боевую силу. Оправдывались, но теснились к границе. А стоило нам подлетать к ним ближе – стреляли на поражение.
Я разговаривал со службой пограничного контроля. Повторял, что нашим волонтерам опасно вступать в лес. Ежедневно просил, чтобы глупых молодых ребят деликатно разворачивали обратно. Деликатно! Я повторял это часто. Задача воздушного флота – оберегать людей от опасности на чужой земле и стеречь границу от вторжения, согласно букве Двустороннего Соглашения. А Соглашение я знаю наизусть.
«Вступать на территорию нейтральной зоны имеют право только безоружные силы. Любая вооруженная единица на территории нейтральной зоны расценивается как враждебная и может быть по праву уничтожена противоположной стороной».
Что я и делал.
Мы не переставали рекомендовать кваари держаться подальше от нейтральной зоны. Даже согласны были пропускать молодых особей с пожитками. Но как только линию переступал улей с боевыми жуками, я приказывал стрелять.
За это граждане Полисов ненавидели меня. А так же других командиров Баз, кто поддерживал мои жесткие меры. Кто-то из командиров оказался чуть лояльней, и пропускал в нейтральную зону всех. Но когда кваари ступали уже на нашу землю – вынуждены были открывать огонь. Потому что Соглашение знают наизусть и они.
«Любая техника или существо, переступившее границу чужой территории без предварительного согласования, подлежит уничтожению на месте».
И всё.
СМИ только и делали, что твердили о сложной ситуации на Границе. Почти пропали спортивные ленты новостей, до минимума сократились новости культуры. Даже события внутри Полисов отошли на второй план. Честно – я был этим приятно удивлен. В какой-то момент я даже решил, что приоритеты нашего мира совсем сместились не в то русло.
Сенат требовал от нас смягчения принимаемых мер. Ежедневно люди в штатском навещали пограничный контроль и угрожали заменить их пехотинцами, если те и дальше не будут пропускать волонтеров. Пока что пограничники держались. Почти во всех случаях им хватало упорства и слов, чтобы переубедить людей и уговорить их не лезть в опасное место.
Некоторые командиры Баз, и я в том числе, были в шаге от отстранения от службы. Приходилось действовать аккуратно и требовать от подчиненных предельной внимательности. Стычки с кваари случались почти ежедневно. За одну только неделю мы потеряли уже до пятидесяти Пилотов по всей Земле. Это много. Иногда в год мы теряли в два раза меньше. А ведь войну еще никто не объявлял. Мы боролись за территорию, отстаивали Закон, который был в нашу пользу.
Кваари без конца слали гневные сообщения Сенату. По их словами, причиной всему была внутренняя эпидемия. Не двигаться в нашу сторону они не могли – хотели жить. Но на Границе их расстреливали мы. Сенат понимал, что выдать всем без исключения чужим особый доступ на территорию людей – равноценно расторжению Соглашения. Сенат знал, что в этом случае граждане Полиса обратят свой гнев уже против них. Поэтому все, что Сенат мог – это подвинуть нейтральную зону глубже. И насколько я знал, эта версия поступила на обсуждение. У нас оставалось всего несколько дней до их решения. А затем… никто не знал, что будет затем. Либо мы постыдно отступаем, либо у кого-то в этом мире раньше времени кончится терпение, и один из «гнойников» на Границе все же взорвется, вовлекая нас в войну.
Либо случится третий вариант, который расставит всё на свои места. И сделает обучение сотен Пилотов других Баз на новых секретных самолетах не напрасным.
***
Чувство времени у Дэниела было отменное, а потому он сразу понял, что из карцера их вытаскивают раньше времени. Полусонная Серая под дулом пистолета повела Майриса и Дэниела по коридору, и на вопрос, куда их собственно ведут, односложно ответила: «на допрос».
Коридор с камерами и карцером находился в подвале и не имел окон. А потому Пилоты поняли, что сейчас вечер только по состоянию инопланетянки. Недаром после заката они мерзли и становили малоактивны.
Текущее время – это уже информация. Пилотам дали двое суток карцера, и по ощущениям
