успела вернуться, убрал меч обратно в подпол. Не потому, что скрывал от неё какие-то нюансы — жена прекрасно знала, чем он занимается в свободное от работы в поле время. Просто… одно дело — знать, и совсем другое — видеть.
Раньше он не понимал историй о смертных, записанных в бесчисленном множестве свитков и книг библиотек дворцов Седьмого Неба. Почему смертные жили так странно. Почему их женщины отличались от мужчин, а мужчины — от женщин. Почему они разделяли свои обязанности и труд. Почему одни шли умирать в битвах на войне, а другие хранили очаг и растили детей, и все они, если доживали до старости, априори пользовались почетом и уважением.
И только спустившись сюда, вниз; отказавшись от всего, что когда-то делало его прославленным генералом; став смертным, он понял в чем смысл этого, казалось бы, нелепого и пустого деления.
Поставив половицу на место, он поднялся и утер капли пота, выступившие на лбу после тяжелой тренировки. За окном уже нашептывала тихие колыбельные молодая осень, рыжими поцелуями украсив недавно цветущее полотно их долины.
В комнату кто-то вошел. Он повернулся и уже было обернулся, но вовремя заметил несколько нюансов. Родинки в других местах, волосы пахли несколько иначе, иная походка и поза, да и одежда иного кроя.
Сперва он путал их, но вскоре перестал. Да, они выглядели практически одинаково, но что еще ожидать от сестер-близнецов.
— Встретила по дороге внука Листовки, — она поставила на стол крынку с молоком. — Опять с палкой и опять с окровавленными ладонями. Мне его дед уже все уши прожужжал, что не хочет еще и внука на войне терять. Ты же знаешь — его брат, четыре племянника и три сына уже погибли.
Он кивнул. Знал. Век смертных был короток. Иногда он удивлялся зачем они, порой, высаживали на своей земле деревья, если никогда не увидят, как те вырастят и укроют землю тенью в особо непримиримый зной.
Было в этом что-то, что, наверное, обязательно смог бы объяснить Ляо Фень.
Как же, порой, бывшему генералу не хватало здесь своего мудрого наставника или… друга? В последнее время он начал сомневаться каким именно словом величать мудреца.
— И как сестра с тобой живет, — она заправила черную прядь за ухо. Совсем как она… но не она. Удивительные, все же, эти существа — смертные. — Из тебя ведь и раскаленной кочергой слова не вытянешь.
Он посмотрел в сторону очага. Нужно было заготовить дров к зиме. Поправить забор. И… поправить крышу. Это в первую очередь.
— Сестра сказала, что задержится в поселке — там рожает молодая. Без браслета.
Без браслета… не самые лучшие новости для её семьи. Да и всего поселка в целом. Роды незамужней девки, вернее уже — женщины, это всегда к беде. И одно дело если её снасильничали, тогда все, кто может держать в руках хоть что-то, что напоминает оружие, возьмут его в руки и накажут обидчика.
За годы жизни среди смертных он пару раз видел подобное и уяснил для себя, что то, что боги называли жестокостью, не шло ни в какое сравнение с жестокостью смертных. Другой вопрос, что о справедливости, в отличии от смертных, на Седьмом Небе особо не вспоминали.
И потому, когда смертные были жестоки, но справедливы, это ощущалось несколько иначе.
А вот если она понесла по собственн…
— Еще, кстати, там у ручья какой-то здоровенный парень с топором, — произнесла она спокойно и без запинки. — говорит, вернее — все время орет… В общем, ищет кого-то, кто по описанию очень сильно похож на тебя. Не знаешь никого, кто…
Почему-то на имя приходило только одно имя — Абендин. Доблестный воин Седьмого Неба и его старый знакомый еще со временем войны у Врат Грани.
* * *
Хаджар пришел в себя под раскидистым дубом. Тень от кроны укрывала его от солнца, порождая иллюзию эфемерных рыбок, плывущих среди мха и трав.
Давно он уже не был в лесу. Успел забыть местные запахи и и звуки. Как будто песня, звучащая где-то на самой границе слышимости. Как если бы мир пытался что-то нашептать тебе, рассказать. И достаточно лишь прислушаться и все тайны и завесы мигом слетят, открыв перед слушателем страницы книги природы.
Таким Хаджар запомнил лес. И таковым он здесь не являлся. Все, что слышал генерал — вовсе не мелодию леса, а жалкое подобие чуждой слуху смертного какофонии, где звуки перемешивались в нелепом подобии настоящей поэзии. А вместо запахов, если не зловоние, то нечто искусственное и сумасбродное, как явно нерадивая попытка выдать неживую розу за нечто прекрасное и уникальное.
— Отвык, — сам себе коротко сказал Хаджар.
За последние три века он терял сознание от головной боли ровно ноль раз. Да, в предгорьях, после битвы с Орденом Ворона это происходило пару раз в год, а в стране Севера приступы лишь участились, но стоило ступить на тропу Пруда Отражений, как приступы утихли.
И вот опять.
— Аркемейя, — произнесли рядом. — Странное имя. Я никогда прежде не слышала его, хоть и прожила почти сто сорок эпох.
Хаджар поднял взгляд. Рядом с ним на траве сидели двое. Молодой парень с раскосыми глазами, широкими скулами и низким лбом. Он был одет в такую же броню, что и мечница, разве что вместо сабли держал на коленях ножны с палашом.
Рядом с ним сидела она.
Женщина, как две капли похожая на жену Хаджара, но стоило присмотреться и становилось понятно, что это лишь нелепое совпадение.
Родинки в других местах, волосы пахли несколько иначе и… дурацкое ощущение дежавю.
— Ты похожа на мою жену, — честно ответил Хаджар демонстрируя запястье с обручальным браслетом.
— Жена? — переспросила мечница. — Что это? Какой-то зверь?
— Эрка, — впервые подал голос юноша. — Так мы называем тех, с кем связываем себя узами брака.
— У смертных есть отдельное название для партнеров на пути развития? — даже её голос звучал похоже, но немного иначе.
Хаджар огляделся. Помимо них на поляне оказалось еще около полутора десятков воинов в той же броне. А вокруг поднимался лес. Похожий на настоящий, но совсем другой.
Такие же эмоции вызывала и Эрка. Похожа на Аркемейю, но совсем другая.
— Не сказать, что это как-то связано с развитием, Эрка… — покачал головой парнишка, после чего повернулся к Хаджару и протянул руку. — Меня зовут Телис, мастер тихих Ручьев и быстрых Рек, я здесь старший.
— Хаджар, — представился генерал. — Мастер Ветра северных Долин.
Они встретились взглядами и Хаджар на мгновение утонул в бесконечной бездне, скрытой за ширмой молодого лица. Тот, кто сидел перед ним, был стар. Очень стар. Возможно лишь немногим моложе, чем Хельмер.
— Очень приятно, мудрец Хаджар, — слегка склонил голову Телис. — И добро пожаловать.
Генерал обвел взглядом поляну.
— А куда именно?
Телис издал звук, похожий на кряканье.
— Хороший вопрос, Хаджар, — протянул он. — Сейчас нас как только не называют. И бандитами. И повстанцами. Кто-то даже — сопротивлением. Но раньше нас знали, как гвардию Дома Ярости Клинка.
Семнадцать человек. Вот и все, что осталось от былой славы дома мечников в стране бессмертных. Правда, учитывая, насколько в каждом регионе, где бывал Хаджар, отличались количественные меры…
К примеру, в Лидусе армия из миллиона человек считалась относительно крупной. В Даанатане это и вовсе личная охрана какого-нибудь аристократического клана, а в тех же Чужих Землях если собрать под штандарты десять тысяч человек, то можно огнем и железом пройтись по половине региона.
Так что, может, в этой стране семнадцать мечников, если те обладали достаточным уровнем могущества, сохраняли некий уровень силы в своем присутствии.
— И чему вы сопротивляетесь? — решил уточнить Хаджар.
Эрка, в сторону которой Хаджар старался лишний раз не смотреть, и Телис переглянулись. Последний почесал затылок и скромно улыбнулся.
— Это сложно объяснить, Хаджар, — произнес он с запинкой. — Для начала нам с тобой надо много обсудить.
Хаджар скосился в сторону Синего Клинка, который так и не отстегнули от пояса, пока генерал был без сознания. Это могло говорить о двух вещах.
Первая, куда более приятная для генерала — ему доверяли и просто не представляли, чтобы тот мог причинить вред Дому Ярости Клинка.
А вторая несколько более… неприятная. В нем не видели
