Чем дальше звучала гладко льющаяся речь Князя Лесов, тем громче и согласованней ревела площадь, напоминая просыпающегося многоголового зверя с тремя яростно полыхающими глазами-кострами и вздыбленной шерстью факельных огней. Отдельные личности пропадали, растворяясь в темной волнующейся массе, уверовавшей после слов Блейри в возможность сравнять с землей любую крепость, вырезать разгуливающих по Холмам враждебных чужаков или бросить вызов соседним людским королевствам.
Никогда раньше Хеллиду не приходилось видеть ничего подобного. Творившееся в Малийли почему-то напомнило ему вызванную нападением дуэргар панику на ночном празднестве в столице Аргоса. Тогда люди точно также неслись, сломя голову, не понимая, куда бегут и зачем, подвластные лишь бессмысленному страху преследуемых животных. На мгновение общий порыв разрушать, убивать и уничтожать захватил и его, пробудив давние, болезненные воспоминания, темные, как запекшаяся кровь. Он невольно сделал шаг в сторону высившейся на темно-красном валуне фигуры, но спохватился, вспомнив о возложенном на него поручении.
Маленькая группка стражей, надзиравших за вывезенной из Токлау добычей, и девица Авинсаль со своими преданными поклонниками дожидались своего выхода подле одного из домов поселка, расположенного в дальнем, затемненном конце площади. Раона выглядела нездорово оживленной, как перед близким приступом Алой Жажды, когда стремление утолить голод становилось просто невыносимым, начинала о чем-то толковать и тут же обрывала фразу на полуслове.
Из-за взбалмошной девицы Хеллид едва не пропустил мимо ушей, что Блейри как раз добрался до обличения повинных в нынешних бедствиях Лесного Княжества. Сбившаяся в плотный ком толпа уже не просто одобрительно кричала, но завывала на множество голосов, потрясая оружием и требуя немедленно, прямо сейчас выступить в поход, целью которого станет если не Кордава, то хотя бы расположенный на другом берегу Алиманы Гайард. При этом все как-то разом позабыли, что вокруг Рабиров переливается непостижимыми тенями Стена Мрака и выйти из Холмов — также, впрочем, как и войти — невозможно.
Всеобщий гам, наверняка разносившийся на добрую лигу вокруг, затих, стоило новому Князю вскинуть ладонь в повелительном жесте. Блейри продолжил говорить, а сборище вокруг Камня Владык размеренно колыхалось, похожее на темные воды лесного озера.
— Многие из вас до сих пор пытаются убедить себя, будто произошла какая-то чудовищная случайность. Они говорят — и никто не собирается отрицать их правоты — что в мудрости своей Драго да Кадена не склонился бы к союзу с краткоживущими, не будучи окончательно уверенным в верности своего решения. Однако наш бывший правитель почти никогда не оставлял своих владений, довольствуясь лишь приносимыми ему вестями. Он не мог знать, как изворотливы и коварны стали люди, не догадывался, сколь велико их стремление завладеть нашими землями. Драго, да простит меня его тень и память, поступил крайне неосмотрительно, дозволив тем, кого он считал дружественными соседями, пересечь Незримую Границу. Его наследник пал еще ниже, променяв свой народ на милость людской королевы — властительной, но недолговечной, как все племя Детей Дня. Горько признавать, чтобы смертная женщина могла настолько завладеть разумом нашего сородича. Людские посулы заглушили в нем голос собственной крови, толкнув на предательство. Многие слышали, якобы обрушившееся на нас бедствие вызвал к жизни сущий ребенок, игрушка в чужих руках. Бессмысленно обвинять неразумное существо, но кто, спрашиваю я вас, мог подтолкнуть человеческого отпрыска к мысли о том, как хрупка грань, защищающая нас от исчезновения с лика земли? Вот только предатель перехитрил сам себя, забыв древнейшую из людских повадок — умение загребать жар чужими руками. Нам не дано знать, на что рассчитывал Рейе да Кадена, но я могу в точности сказать, чего он добился — отцовской крови на собственных руках и людского войска в землях, породивших его…
— Этого не может быть! — звонкий, отчетливый выкрик хлестнул по повисшему над сборищем угрюмому молчанию. Кто именно произнес дерзкие слова, разобрать в толчее и темноте не удалось. — Рейе не таков! Он в жизни не пошел бы против своего родителя! И уж тем более не предал бы его на смерть от людского оружия!
Толпа гневно зароптала. Блейри слегка подался вперед, словно пытаясь со своего гранитного возвышения высмотреть среди теней, мечущихся огненных бликов и темных силуэтов того, кто осмелился возразить. Хеллид услышал, как рядом сдавленно хихикнула Раона — нахальный крикун сделал именно то дело, для которого был натаскан. Слава Хранителям, он ничего не перепутал и влез со своей репликой как нельзя более вовремя.
— Вот как? — в голосе Князя прозвучала искренняя озадаченность. — Ну что ж, мы были, есть и останемся свободным народом, признающим право каждого из нас на свое мнение. Я тоже способен ошибаться, — в последнее верилось с трудом. — Может, какие-то события минувших печальных дней прошли мимо меня? Может, мне не все известно? Лучший способ узнать истину — расспросить очевидцев. Пленных сюда!
— Вперед, — коротко скомандовал Хеллид, и небольшой отряд тронулся с места, направляясь к темной громаде Камня. Собравшиеся, заметив их, расступались в стороны, у многих на лицах мелькало выражение смешанного опасения и отвращения. Хеллид побаивался только одного — как бы искусно разожженная Блейри ненависть к людскому племени не ударила в голову кому-нибудь из толпившихся вокруг гулей. Стоит хоть одному броситься вперед, за ним тут же кинутся остальные, и хлипкой страже числом всего в десяток душ придется несладко.
Отряд наконец поравнялся со скалой и остановился там, выстроившись квадратом. Стороны в нем образовывали длинные прочные копья, удерживаемые охранниками параллельно земле. Получился эдакий крохотный загон, куда и втолкнули «очевидцев» — тех самых, ради которых совершалась рискованная вылазка в Токлау.
Лазутчики Хеллида похитили из-за деревянных стен форта четверых людей, оказавшихся не столь бдительными, как их собратья: двоих зазевавшихся гвардейцев из пуантенского егерского разъезда, какого-то вояку средних лет и средних чинов (Блейри, взглянув на пленников, с ухмылкой заявил, будто видел этого типа среди охранников аквилонского мальчишки-принца) и юнца из ученой шатии, притащившейся в Рабиры вслед за Золотым Леопардом.
Краткий обратный путь к Штольням показался рабирийцам вдвойне длиннее и тяжелее — добыча никак не желала смириться со своей участью. Один, улучив момент, едва не сбежал — хотя, спрашивается, куда бы он делся среди здешних болотистых рощ, с его-то скверным знанием окрестностей? Хеллид вздохнул с облегчением, передав беспокойные трофеи Раоне.
