отпрянула, но быстро придя в себя, опустилась на колени и протянула ладонь, чтобы помочь пострадавшему подняться. Он слабо сопротивлялся, а взглянув на меня, неприязненно удивился. Я попыталась приподнять старика за локоть, но, встав на колени, старик резко выдернул руку и угрюмо произнес:
— Не нужно помогать нам, лиджи.
— Вы меня с кем-то путаете, — добродушно улыбнулась я, — я не Правительница. Обычная горожанка.
— Что я горожан от Правителей не отличу, что ли? — буркнул дворник, с кряхтением поднявшийся на ноги. Он так судорожно и нервно тянул вниз рукава своей замызганной хламиды, что невольно привлек мое внимание. Да, он явно хотел что-то скрыть, но не успел — зеленую шерстяную плетенку с талисманом в виде крохотной серой птички на его запястье я разглядела.
— Что значат эти символы у вас на руке? — продолжала улыбаться я. Для верности указала на рукав мужчины. Тот стал белее мела, но продолжил упорно отпираться.
— Какие символы? — хрипло ответил вопросом на вопрос старик и быстро спрятал руки за спиной. — Нет никаких символов, лиджи. Мы, беднота, не привыкли украшать свое тело. Позвольте мне пойти работать.
И, схватив метлу, он резво побежал в сторону огромного Парка Правителей, постоянно оборачиваясь. Я стояла на месте и смотрела вслед удаляющемуся собеседнику. Странное поведение. Редко в какой стране зашуганные нищие рисковали так гордо и независимо разговаривать с окружающими. Не было в том старике ни смирения, ни раболепия последней черты нищеты. Да и знаки уж очень рьяно он пытался скрыть от той, кого принял за Правительницу. Что ж, будет еще один пункт, над которым можно поразмыслить на досуге.
На мою удачу все цепи и перегородки, выставлявшиеся на время комендантского часа, были сняты, и я могла беспрепятственно вернуться домой. Торговый район в такой ранний час уже проснулся и собрался работать и жужжать. Открывались ставни, убирались с перекрестков огарки ночных свечей, по улочкам слонялись бродячие собаки в ожидании подачек и помоев. Они следили за мной голодным взглядом, но, также как и бедняки, быстро теряли интерес, возвращаясь к своим обыденным делам.
Освеженные ночным дождем кусты роз, высаженные возле доходного дома, благоухали свежестью и малиновым духом. Наверное, я бы остановилась ненадолго рядом, чтобы подышать этим восхитительным ароматом, если бы не торопилась так сильно. Забежав в холл, я тут же услышала парочку знакомых мужских голосов — юный и постарше. Заглянув за древесную перегородку, я увидела Двестера и Прута Вандлера, распивающих утренний чай за доброй беседой. Мужчины нашли общий язык и теперь обсуждали рыбалку. Юный воришка внезапно оказался достаточно сведущим в данном вопросе, и пару раз даже удивил Прута своими познаниями. Рыжий гигант улыбался в пышные усы, хитро подмигивал и обещал в следующий раз позвать парня с собой оценить утренний клев. Но мне пришлось потревожить это мирное собрание.
— Гилам луше, лиджан!
Я вышла из-за перегородки и слегка поклонилась.
Двестер и Прут сидели на диванчиках возле большого открытого окна. На столике перед ними стояло множество чашек и чайников, где-то рассыпались драгоценные листья сушеного чая, трав и ягод. Мне даже показалось, что все сухоцветы складываются в какую-то замысловатую картинку. То ли в рыбу, то ли в животное.
— Минати! — воскликнул Двестер, завидев меня. Все такой же аккуратный и причесанный, подпрыгнул от неожиданности, а в его взгляде радость смешалась с облегчением. — Как хорошо, что вы живы! Значит, нам не придется обращаться в Митейма́ар Шанд, чтобы вас начали искать Друиды!
Кажется, вотчина Аксельрода и поиском людей занимается… Я тепло улыбнулась мальчику за беспокойство и за то, что выполнил обещание. Хотя мог ведь просто выбросить его из головы.
— Спасибо за заботу Двестер.
— Да-да, сэнья Ингельда до глубокой ночи не находила себе места! — закивал Прут, поднимаясь. — Мне с трудом удалось уговорить ее отправиться отдыхать к себе домой. Бедняжка все глаза выревела.
— Мне ужасно стыдно за этот инцидент, лиджан, — я вздохнула, чувствуя, как краска заливает щеки. — Я попала под ужасный дождь и не смогла выбраться до начала комендантского часа… Но сейчас со мной все в порядке!
Добавила быстро, чтобы замять вопросы о том, где же я тогда провела всю ночь. О, серные бесы, так ведь и раскрыть себя недолго! Возьмут на карандаш, обвинят в том, что ночевала в доме мужчины, не будучи за ним замужем. У них ведь традиции…
— Двестер, мы можем подняться наверх…
И тут я поняла, что ключ с собой не взяла. Пришлось просить о помощи Прута, который выделил запасной и попросил его вернуть при первой же возможности. Взбираясь по лестнице, я услышала, как шедший сзади Двестер что-то тихо хихикает. Пришлось спросить в чем дело.
— Да мне просто интересно, чем вы занимались той ночью, если изодрали подол пальто! — было мне ответом.
— А ты чем занимался всю ночь? Как матушка отпустила тебя так рано куда-то из дома? — спросила я, открывая дверь в комнаты и пропуская бестактного мальчишку вперед. Он тут же посмурнел и отвел глаза.
— Я не спал всю ночь. А матушке сказал, что должен сдержать слово, данное новой подруге. Меня Кассиот поддержал перед ней! — пробурчал Двестер, бесцеремонно и без лишних вопросов забираясь с ногами на диван в гостиной. А я в очередной раз отметила про себя порядочность сыновей Сарботти.
— Почему же ты не спал ночью? — продолжала я ироничный допрос, вешая несчастное пальто. — Тоже ночь тяжелая была? Или грозы боишься?
Подросток насупился, замолчал и опустил глаза.
— Что, серьезно? — спросила я удивленно. Надо же, какое ловкое попадание!
— Не грозы, а того, что может последовать за ней, — неохотно ответствовал Двестер, водя пальцем по подушке.
— И что же может последовать? — улыбалась я, посматривая на смущенного паренька из прихожей и пытаясь снять забрызганные грязью, когда-то светлые сапожки. Взгляд упал на сложенный вчетверо пожелтевший листок бумаги, лежащий на полу. Видимо, кто-то подсунул его под дверь.
— Все, что угодно… Темные прислужники проклятой Ни́кты, например. Или серные бесы. Или плачущая дама! — Двестера аж передернуло от мыслей обо всех ужасах, что стояли за произнесенными кличками. Я, наконец, расправилась с верхней одеждой и подняла лист.
— Как интересно! И что же это за легенды такие? — спросила я, подходя к дивану и рассматривая мальчишку
