– Пошел прочь, глупый старик!
Он исчез в доме. Амери спустилась к руслу каньона мимо хижин и коттеджей, по пути здороваясь с теми, кто, подобно ей, не мог удержаться, чтобы не глядеть с ожиданием и мольбой в небо. Самые крепкие мужчины и женщины уже три дня назад ушли с отрядом Уве, однако перспектива двухдневной войны растаяла как дым. Возможно, завтра на рассвете люди начнут свою первую в Изгнании битву против угнетателей.
О Боже, дай сему свершиться! Пусть мадам и остальные прибудут вовремя!
Солнце клонилось к горизонту, повеяло прохладой. Скоро теплые воздушные массы рассеются, и крылатые хищники вернутся в гнезда. Амери забралась в свое тайное укрытие под низким раскидистым кустом можжевельника и опустилась на колени, чтобы помолиться. Какой удивительный месяц довелось ей пережить! Рука быстро срослась, а люди, что ее окружают… О Творец, как неразумна она была в своем стремлении к отшельничеству! Жители Скрытых Ручьев и другие первобытные приняли ее – как врача, как духовника, как друга. Здесь она занимается делом, которому обучена. Куда девалась та истерзанная душа, самостийно наложившая на себя епитимью, обрекшая себя на покаянное одиночество? Здесь столько уединенных мест для молитв, здесь она все время чувствует себя нужной. А люди всегда готовы ей помочь. И среди них – он. Воистину, чаяния сбылись. Пусть она не так это себе представляла, зато язык ее молитв теперь стал живым.
На Господа уповаю;
как же вы говорите душе моей:
«улетай на гору вашу, как птица»?
Ибо вот, нечестивые натянули лук,
стрелу свою приложили к тетиве,
чтобы во тьме стрелять в правых сердцем.
Когда разрушены основания,
что сделает праведник?..
Господь испытывает праведного,
а нечестивого и любящего насилие
ненавидит душа его.
Дождем прольет он на нечестивых
горящие угли, огонь и серу;
и палящий ветер – их доля из чаши…
note 42
Бородач-ягнятник отыскал свое логово в складках скал, орлы за час до заката уселись на деревья, соколам пришлось довольствоваться ужином из мошкары, перед тем как отправиться на покой, и даже канюки в конце концов скрылись из виду, недоумевая, что заставило их позариться на добычу странного пришельца. Он один остался кружить высоко в небе, нечувствительный к холодному воздуху.
Амери, сидя под кустом, не сводила глаз с чуть заметной точки, которая, вселив надежду в хищников, разочаровала их. На птицу с неподвижными крыльями.
Наконец с бьющимся сердцем она вскочила и бросилась обратно к каньону поднимать народ.
– Отойдите! – крикнул кто-то. – Ничего не трогать, пока поле не исчезнет!
Огромная, отливающая фиолетовым птица, казалось, заполнила собой все русло. Едва стемнело, она опустилась на дозвуковой скорости, взметнув перед собой ураганный вихрь, сорвавший соломенную кровлю с нескольких крыш и закруживший в воздухе стаю гусей старика Пеппино, словно ворох осенних листьев. Потом застыла над высокими деревьями с приспущенным клювом, крыльями, как у чайки, и веерообразным хвостом. Старик Каваи, забыв о недавних тревогах, отдавал короткие распоряжения: мальчишек послал за мокрыми мешками, взрослым велел стать возле скатанной камуфляжной сетки.
Все, окаменев, смотрели, как парящее чудовище складывает крылья вдоль тридцатиметрового фюзеляжа и ощупью пробирается вниз. Вот оно скособочилось между парой высоких елей, немного покачалось над землей, затем выпустило длинное шасси. Раздался пронзительный свист, ближние кусты задымились, над тропой повисли клубы пара, и птица поменяла цвет на угольно-черный.
Тогда стоявшая в столбняке толпа взорвалась громом приветствий. Многие истерично всхлипывали, но, повинуясь приказам Каваи, гасили тут и там вспыхивавшие очажки, устанавливали шесты, натягивали канаты для сетки.
Открылся люк, из чрева птицы выползла лестница. Первой спустилась мадам Гудериан.
– С благополучным прибытием, – сказала Амери.
– Копье у нас, – откликнулась мадам.
– Мы готовы. Все по плану.
Стотрехлетняя полуслепая хромоногая старуха схватила руку мадам и поцеловала ее, но француженка даже не заметила этого. Сверху, из машины, донесся предупреждающий окрик. Фелиция и Ричард появились из люка с носилками.
– Нужна твоя помощь, ma Soeur, – проронила мадам и, как сомнамбула, проследовала к своему коттеджу.
Амери наклонилась и пощупала хрупкое запястье Марты. Ричард стоял рядом в разодранной рубахе и потертых кожаных штанах; кулаки его были сжаты, слезы градом катились по грязным опаленным щекам.
– Она не позволила нам вылететь, пока не наладила Копье. И теперь истекает кровью. Спаси ее, Амери.
– Ступайте за мной, – распорядилась монахиня.
Они устремились к дому, оставив Клода наблюдать за тем, как укрывают на ночлег черную хищную птицу.
Перед рассветом Амери отслужила заутреню, а после мадам передала зашифрованное телепатическое послание Пейлолу. «Мы идем», подтверждая, что намеченная бомбардировка Финии состоится. Восход был близок, и если тану не нарушили нынешней ночью своих традиций, то лорд Велтейн и его Летучая Охота должны быть уже в крепости.
Клод плелся в хвосте шествия, направлявшегося к летательному аппарату, и в душе молил Бога, чтобы Фелиция поскорее от него отстала. Она снова была в своей черной хоккейной форме, заново отреставрированной подручными Каваи, и горела нетерпением вступить в войну.
– Ну я же совсем мало места занимаю! Клянусь быть тише воды, ниже травы! Позволь мне полететь с вами, Клод! Не могу я здесь оставаться, как ты не поймешь?
– Если Велтейн засечет машину, тебя собьют вместе с нами.
– Ну и пусть! Но в случае удачи вы меня выбросите у стен Финии, где-нибудь возле бреши в стене. И я пройду туда со второй волной фирвулагов! Ну пожалуйста, Клод!
– К этому времени нас наверняка заметят. Приземляться было бы равносильно самоубийству – а оно пока не входит в наши с мадам планы. Финия – только начало борьбы. А у Ричарда теперь тоже есть смысл в жизни.
Первобытные уже сворачивали маскировочные сетки. В сумраке колыхались огоньки свечей – это Амери освящала птицу.
– Я бы помогла тебе управиться с Копьем, – настаивала Фелиция. – Ведь ты можешь и не совладать с такой махиной. Ей-Богу, я вам пригожусь!
Она ухватилась за лацканы его мохнатой куртки, он резко остановился и взял ее за плечи.
– Послушай меня, девочка. Ричард совсем измучен. Он не спал больше суток и сходит с ума от тревоги за Марту. Даже после переливания крови Амери считает, что ее шансы пятьдесят на пятьдесят. Ричарду предстоит вести экзотическую машину с двумя старыми развалинами на борту, а на хвосте у него будущее всего человечества. По-моему, ты в курсе, как он к тебе относится… Если ты в полете будешь мозолить ему глаза, это может стать последней каплей. Сейчас ты обещаешь держать себя в руках, но я-то знаю: как только запахнет жареным, тебе удержу нет. В общем, останешься тут – и весь сказ. Вот закончим бомбить, вернемся, если повезет, тогда сделаем еще один рейс. Обещаю, если все будет хорошо, мы доставим тебя на битву еще до начала массированного удара.
