тот, кто отважится — получит желаемое сполна… И каков бы ни был исход, чарующее пение Леса навсегда поселится в твоём сердце. И платят эту цену даже драконы.
***
— Стой позади, — грозно крикнул мальчику воитель и выставил лезвие меча куда-то вперёд.
Навстречу рыцарю и Ричарду из вечерних теней плыло нечто огромное, напоминавшее собой сгусток настоящего мрака. Оно беспрепятственно проходило сквозь деревья, неумолимо приближаясь. И чем ближе становился сгусток, тем отчётливее можно было видеть глаза — десятки и сотни красных глаз, обёрнутых в чёрные рваные одеяния. С каждой секундой существо всё больше пожирало свет вокруг, взамен наполняя пустоту серостью и запахом гнили. Но рыцарь не двигался с места, крепко держа меч в направлении незваного гостя.
— Чего ты хочешь? — наконец проскрежетал рыцарь.
— Твоё… же…желааааание, — прошелестели глаза десятками могильных голосов.
— Да? — ответил с насмешкой рыцарь. — У меня его на всех хватит!
— УууоооОООО!! — взревело существо и с невероятной скоростью набросилось на воина.
Ричард неожиданно ощутил резкую боль в груди и мигом весь мир перевернулся с ног на голову, а рыцарь оказался дальше на несколько метров. Мальчик едва успел заметить, как существо с ног до головы окутало воителя. Утробное урчание жутких голосов заполнило Лес, а Ричарду только и оставалось, что в ужасе наблюдать за происходящим и беспомощно сжимать топор в руках. Но вдруг существо всё так же молниеносно отскочило от рыцаря, издавая душераздирающие вопли.
— Как тебе на вкус моё желание?! — меч в руках рыцаря раскалился добела, а из-под чешуек доспеха вырывались алые языки пламени. — Хочешь ещё гномьей стали?!
— Нууу-рууус, — болезненно прошелестели глаза и, потеряв к рыцарю всякий интерес, устремили взгляды на Ричарда.
— Топор! Живо! — крикнул воин.
Ричард среагировал неосознанно, выставив Мерглом перед собой. Топор будто сам направил его руку. В ту же секунду существо оказалось совсем рядом с мальчиком, но топор заискрился и засиял не хуже рыцарского меча. Тварь снова болезненно взревела, а руки мальчика наполнило приятное тепло, исходящее от раскалённого топора. Двухголовая змея на рукояти зашевелилась и зашипела, словно настоящая. Ричард ощутил небывалый прилив сил и с жаром принялся размахивать топором. Мальчику захотелось во что бы то ни стало разрубить существо на части за то, что оно посмело испугать его, за то, что посягнуло на рыцаря, за эту самоуверенность десятков глаз. Но тварь поспешила прытко исчезнуть за деревьями, жалобно урча от боли.
— Что… Что это было? — Спросил Ричард, отдышавшись.
— Потерянный, — угрюмо кинул рыцарь и зашагал дальше, как ни в чём не бывало. — Иногда в Лес заходят те, кто толком не знают, чего хотят. Они рыщут множество лет наедине со своим желанием, уродуют себя дурными мыслями.
— Иоанн предупреждал о них, — вспомнил Ричард. — А как же Лурат?
— Лурат, — насмешливо повторил рыцарь. — Это место для избранных. Невинные овечки с безобидными, но не точными желаниями. Лес не может дать им то, чего они хотят, но позволяет служить себе.
— Вечно?
— А откуда ты думаешь берутся кости для наших костров? — спросил рыцарь, обернувшись к мальчику. Глаза под забралом злобно сверкнули. — Вечен здесь только Лес. А что до этих… тварей, — воитель кивнул в сторону, куда сбежала жуткая тень. — желания, как и люди, бывают разные. Злыми и мстительными они тоже могут быть. А Лес даже месть преображает во что-то особенное. Он вынимает из неё лицо, имя, поступки, оставляя лишь первоначально стремление — отомстить… Этих тварей мало в Лесу, и я считаю, что очень зря.
— Почему? — удивился Ричард.
— Горстки демонов недостаточно, чтобы разубедить таких как ты соваться в это проклятое место.
— А что ищите вы? — спросил Ричард, не успев осознать наглость собственного вопроса.
— Я… — рыцарь осёкся и на мгновение остановился, словно вспомнив что-то давно забытое. — В каком-то роде меня тоже можно назвать потерянным. Но я знаю кое-что, чего не должен знать входящий в Лес. Эти знания извне и стоили мне… — рыцарь сверкнул глазами в мальчика, — не дёшево. В остальном я ничем не лучше — меня ведёт месть и только месть. Вот только у моей мести вполне себе конкретное лицо и глаза, в которые я очень давно хочу взглянуть. Идём — мы почти добрались до нужной развилки.
И они шли. Шли и шли по бескрайнему Лесу: ужасающий рыцарь и мальчик, не помнящие своё прошлое. Никто из них точно не знал, как долго они вышагивали среди деревьев и вечной золотой осени. Но ни одного, ни другого это не останавливало идти вперёд. По вечерам рыцарь всегда умудрялся найти очередной ведьмин круг и одиноко засыпал, окутанный дымом неясных образов прошлого под печальный вальс безымянных костей. Казалось, что этот ритуал был необходим ему как глоток воды в пустыне. Воитель всегда предлагал и Ричарду заглянуть в безумный костяной танец вместе с ним, но мальчик каждый раз отказывался. Что-то внутри отталкивало его от костров с их волшебным дымом, будто нашёптывая: «Погоди, ещё не пришло время». Да и прошлый опыт, наполненный жуткими образами, всё ещё ясно стоял перед глазами мальчика. Поэтому Ричард просто охранял рыцаря и костёр от снующих в ночи тварей, пока однажды, неожиданно для самого себя, он вновь не услышал тихое, едва уловимое пение…
Лес снова говорил с Ричардом. По началу это был лишь шёпот, едва различимый среди шелеста листвы, но с каждым днём мальчик всё отчётливее слышал нотки чудесной Песни. Это происходило только тогда, когда рыцарь забывался в очередном тревожном сне возле костра. А вовремя дневного путешествия к пещере Песня словно скрывалась за белоснежными стволами от могущества чешуйчатого рыцаря. И всё же она тихо присматривала за Ричардом из-за угла. Он это чувствовал. И всё чаще мальчик ощущал странное желание увести рыцаря как можно дальше от пещеры, умышленно растянуть этот поход.
— Нам сюда! Я узнаю эти места! Пещера должна быть совсем рядом! — сказал однажды Ричард, и рыцарь, не обронив ни слова, зашагал за ним.
И вот они принялись блуждать по Лесу, с каждым днём всё больше отдаляясь от логова странных смеющихся существ. В душе Ричарда не было и тени сомнений в правильности своего поступка — он хотел слышать Песню и больше ничего на свете. И Песнь отвечала взаимностью, меняясь и становясь сокровеннее, звуча только для него одного. Но всё же Ричарда удивляло, насколько просто воитель идёт следом, не задавая лишних вопросов. Хотя изначально именно рыцарь обязался вести его. «Наверное, он тоже не очень хочет идти к пещере, — думалось мальчику. — Да и зачем туда идти, если в мире есть
