найдет, они объединят силы и разрушат миры, – закончил Верховный.
– Его?
– Да, мужское воплощение сущности, – печально подтвердил Верховный. – Того, к кому стремятся ее душа и сердце. Ее вторая половина, без которой она чувствует себя несчастной.
Я молчал… Это не может быть правдой. Есть какая-то вторая половина сущности? Почему я никогда об этом не слышал… Мне никто не говорил. Неужели Верховный был со мной не до конца откровенен? «И у него был повод сомневаться, Маттеус, – проговорил голос внутри меня. – Разве не предал ты его доверия?»
– Мне очень жаль разбивать твое сердце, мой мальчик, – сокрушенно проговорил бог. – Я вижу, что ты искренне полюбил человеческое воплощение сущности. Но она лишь использует тебя…
– Нет, этого… не может такого… быть, – неуверенно закончил я.
Но червячок сомнений уже приподнял голову и впился в мои внутренности. Разве это так уж невозможно? Сначала я был оружием в руках Верховного, а потом просто перешел в стан сущности. Разве не своим взглядом она пленила мое сердце? Только лишь посмотрев в ее глаза, я был готов сражаться за нее, защищать от всех невзгод. А позже, став старше, она соблазнила меня.
Так, нужно остановиться. Это моя Персефона. Девочка, которая любит кидаться виноградом, щипаться и хохочет так громко, что люди оборачиваются на улицах. Она любит меня. Это не могло быть тщательно подстроено и спланировано, наша встреча произошла по воле случая.
Верховный молча наблюдал за мной. Я не заметил, как начал ходить из стороны в сторону, обхватив голову руками. Мне было плохо от всех этих мыслей. Это делало меня больным.
– Почему… – прошептал я. – Почему вы так добры ко мне, ведь я предал нашу миссию…
– Мой мальчик, – проникновенно ответил Верховный, глядя мне в глаза. – Не каждый бог смог бы устоять перед сущностью, что уж говорить о человеке. Я совсем тебя не виню… И, как ни горько мне это делать, я докажу тебе, что прав. Ведь ты мне как сын, сердце болит за тебя… Отправляйся туда, где ждет тебя Персефона. Я не буду мешать. И спроси ее, спроси ее про сны и мужчину, которого она ищет. Если, честно глядя тебе в глаза, она опровергнет мои слова, то я оказался не прав. Слушай свое сердце: ты поймешь, где истина.
Бог поднялся с трона фараона, на котором до этого сидел, и подошел ко мне. Я был оглушен его словами. Он что… отпускает меня? Верховный приобнял меня за плечи и прошел вместе со мной к выходу из покоев.
– Иди, мой мальчик, – по-отечески напутствовал он меня. – А потом возвращайся и расскажи мне всё.
Путь от дворца до постоялого двора улетучился из моей памяти. Помню лишь, что я двигался очень медленно, руки и ноги словно окаменели. Я хотел увидеть Персефону и боялся этого. Но удар в самое сердце поджидал меня совсем с другой стороны. Комната оказалась пуста. Ни Персефоны, ни ее вещей там не было.
* * *
Я пошел за ней. Конечно, не сразу. Сначала я вернулся во Дворец Фараона к Верховному и все ему рассказал. Он не упрекал меня и даже не сердился, лишь сокрушенно качал головой. И от этого мне становилось с каждым днем все хуже и хуже.
Именно поэтому я пошел за ней. Из мира в мир я шел по ее следу, желая заглянуть в глаза Персефоны еще раз. Я хотел спросить ее: «Почему?», «Как ты могла?» – но больше всего я хотел узнать, что все это – огромная ошибка. Просто страшное стечение обстоятельств. Может быть, она была вынуждена бежать и ждет меня в нашем тайном месте, условленном для таких случаев? Но нет, там ее не было. Возможно, кто-то похитил ее? Но в Яви я узнал, что путешествует она в одиночестве. Неужели она думает, что я иду убить ее? А я… иду убить ее?
Замкнув круг, я напал на ее след, оказавшись в Новом Царстве вновь. Но Персефона успела к Столпам прежде, чем я настиг ее. И я чувствовал: она пошла в Мидгард. Нет, я знал это. Хотела затеряться там, где Путешественников больше всего?
Но я ошибся. Она укрылась в горах драккара Велундра. Я подозревал, что ее целью были глухие пещеры, где она могла бы схорониться на несколько лун или даже на целый сезон. Но я настиг ее раньше.
Она ночевала на небольшом плато, не разжигая костер, чтобы не привлекать внимания. Все как я учил ее. Конечно, за столько лет я потерял навыки слежки, но к ней меня тянуло словно магнитом, и я нашел ее.
– Здравствуй, Персефона, – проговорил я, смотря ей в спину.
Она вздрогнула и обернулась, но так и осталась сидеть на месте. Я застал ее за скудным приемом пищи.
– И тебе здравствуй, – невесело ответила Персефона.
Я обошел ее по кругу и уселся в отдалении, пристраивая на камнях трезубец, что был со мной с самой Империи. Она не отрывала взгляда от оружия, сразу превратившись в напряженную, готовую к побегу лань.
– Мне пришлось долго искать тебя, – объяснил я без улыбки и кивнул на трезубец. – И не всегда в самых безопасных уголках миров.
– Когда мы были вместе, ты не носил оружия, – ответила она, бросив на меня взгляд.
– Не носил, – не стал оправдываться я.
– Ты снова служишь ему? – спросила Персефона после непродолжительного натянутого молчания.
– Я никому больше служить не хочу, – сказал я, глядя ей в лицо, но она так и не посмотрела открыто в ответ, и, не выдержав неизвестности, я спросил прямо: – Ты расскажешь мне, почему не дождалась меня и сбежала?
– Тебя не было слишком долго, я поняла, что случилось что-то, – тихо сказала она. – И я не сбегала. Спряталась и видела, как ты пришел со своего доклада. И я видела, что он что-то изменил в тебе. Не знаю, что он говорил, но все это ложь!
– Ты не ищешь мужчину из своих снов? – спросил я, уже зная ответ.
Она испуганно вскинула глаза, впервые смотря прямо на меня. И в ее взгляде я увидел то, чего боялся. Там промелькнуло чувство вины. А потом она резко вскочила и побежала. Бросив вещи, бросив нож, которым до этого резала вяленое мясо.
Ярость охватила меня. Всё правда. Она лишь использовала меня. А я и развесил нюни, как идиот. Трезубец ладно лег мне в руку, и я пустился в погоню. Кровь стучала в висках, гнев застилал глаза. На несколько мгновений мир превратился в пульсирующее средоточие красного. Она была
