Для того, чтобы швырнуть Головоруб в Источник потребовались остатки всей магической силы. Секира, провернувшись несколько раз в воздухе и оставив за собой быстро гаснущий след из черной взвеси, врезалась в сферу, смяла ее верхние слои.
Наверное, Источник мог испытывать боль, как живое существо. Он содрогнулся, по поверхности из клинков и острий прокатилась волна и биение силы сменилось настоящей какофонией без ритма и смысла. Действовал Шмиттельварденгроу чисто по наитию и даже сам удивился последствиям своего поступка. Разрушение Источника было истинным кощунством, но на другой стороне весов было выживание. Его и Джалада.
Он поспешил. Раздавить в руке портальный камень, швырнуть в воздух облако хрустальной пыли, подхватить мага на руке...
И шаг на ту сторону нематериального зеркала.
12.
Земля заходила ходуном. Героним повалился на колени, и палец самопроизвольно нажал на спусковую скобу арбалета. Взвизгнув, болт ушел в потолок. Посыпалась пыль: на голову, плечи, лицо.
Полуэльф закашлялся. Снова выпрямился, выглянул из-за укрытия. Фанатики в один миг потеряли энтузиазм: замедлились, остановились. Принялись бестолково крутить головами во все стороны.
- Что это с ними? - произнес Героним, вопросительно глядя на Хораса.
Командор лишь пожал плечами.
- Кто их разберет! - ответил вместо него Тараил. Он медленно поднялся, прижимая руку к ране, тщательно забинтованной полуэльфом. - Но это наш шанс!
Хорас кивнул в ответ и, размахнувшись мечом, выскочил из-за укрытия. Следом за ним проковылял симаринец. Они неудержимым вихрем клинков врубились в толпу фанатиков, обошли стену щитов и принялись творить кровавый ужас и разорение в рядах предателей. Раненый Тараил не отставал от своего командора.
Героним затаился, выпустил еще болт и двинулся следом. Ему в голову пришла интересная мысль.
- Именем Свет! Да как вы смеете поднимать меч на славного Хораса, командора Ордена, героя Темных войн и ближайшего друга Магистра.
Хорас обернулся и с яростью посмотрел на него, но полуэльф не стушевался.
- Сложите оружие! И он пощадит вас!
Как ни странно, но слова подействовали, словно с людей спало помутнение, владевшее ими до землетрясения. Неужели, подумал Героним, у цверга получилось?
Фанатики остались стоять, но паладины-предатели остановились в нерешительности, из-за щитов показались шлемы и растерянные физиономии. Кто-то произнес:
- Командор? Мы... мы не думали, что это вы! Магистр приказал...
К чести будет сказано, но Хорас быстро сориентировался.
- Магистр обманут! Это заговор! В Цитадель проникла Тьма! Именем Света, я призван очистить это место от скверны.
- Простите нас, командор, - вперед вышел паладин с капитанским серебряным семипламенником на панцире. - Нами словно кто-то овладел. Воистину, Тьма в сердце Света. Но мы готовы искупить свою вину...
- Кто ты? - Хорас взыскующе глянул на склоненного в почтительном поклоне капитана.
- Дарий Сегментус, капитан Ордена.
- Где Магистр?
- На битве, мой командор! Командует нашими войсками. Если он обманут, ему может угрожать Тьма!
- Ты совершенно прав, капитан. У тебя есть портальный камень?
- Что, простите? - На красивом молодом лице паладина Сегментуса отразилось искренняя растерянность.
Героним хмыкнул: само собой, Магистр не станет распространять свое секретное оружие среди тех, кто не полностью верен ему и кем руководит не личная преданность, а наведенное заклинание.
- Ничего, капитан. Веди нас в покои Магистра, - распорядился Хорас. - Мы выручим нашего Магистра!
Дарий резко кивнул, отдал короткие, отрывистые команды своим бойцам, но помедлил, глядя на застывших в прострации фанатиков с кожаными масками.
- Командор, а с этими что делать?
Хорас даже не посмотрел в его сторону. Бросил короткое:
- Уничтожить.
После короткой зачистки Хорас, Тараил во главе отряда Дария двинулись на верхние ярусы Цитадели. Героним пристроился сбоку. Не забыл он при этом взвести свой арбалет.
Во имя Света и Тьмы.13-16
13.
Шмиттельварденгроу рухнул на пол, больно приложился о полированные плиты локтем, но уберег от удара Джалада. Тот еще дышал, но едва-едва слышно. Глаза его были прикрыты, а горение охватывало все большее пространство его тела. Пепел покрывал теперь половину лица, захватывал глаз, пылавший раскаленным углем.
Его тело обжигало даже сквозь одежду, и цверг опустил мага на пол, осторожно, стараясь не спешить, чтобы не сделать еще хуже.
Джаффец сгорал изнутри. Может быть, его можно было чем-нибудь охладить? Взгляд Шмиттеля зашарил по комнате, в которой они оказались после того, как выпали из портала.
Небольшая, но не каморка. Портал выкинул их на огромную шкуру северного ревуна, светло-пепельную с черными подпалинами. Редкий, летний цвет. Высоко ценится у знатоков. Стены из дикого камня, скрепленного раствором, в стене — окошко, в котором виднелся кусок серого осеннего неба. Напротив, потухший камин. Рядом с ним протянулись книжные полки, заставленные разнокалиберными томиками, письменный стол, из массива черного дуба. Полированная столешница завалена бумагами, раскрытыми книгами. Между ними затерялось несколько портальных сфер из дымчатого хрусталя. И тяжелый резной стул с высокой спинкой, украшенной стилизованным изображением Пламени Веры о семи лепестках. Сейчас часть лепестков скрывалась грузной фигурой, застывшей на стуле.
Сверкающий металл. Шмиттельварденгроу увидел собственное отражение: грязная обваренная физиономия с черными метками ожогов от капель расплава. Фигура в полном доспехе, тщательно отполированном, вычищенном, пошевелилась в самоцветах Семипламенника отразился свет свечей.
- Ты цверг, - раздался голос из-под забрала, соединенного со шлемом заклепками с бриллиантами на шляпках. - Редкий ныне вид.
Шмиттельварденгроу ощерился. Он ощутил силу, исходящую от Магистра, необъятную, непобедимую, почти как сила Источника. Силу, власть и возраст.
- Мой слуга, почему ты сражаешься со мною? - вновь произнес голос. В нем отсутствовали эмоции, лишь легкий интерес.
- Мой Господин умер тридцать лет назад. Я теперь никому не служу! Клянусь всеми демонами Бездны!
- Ты заблуждаешься, темный гном! - Голос стал громче, металл гудел от его силы. Магистр легко, будто не было на плечах веса тяжелых лат, встал. Колыхнулся за плечами девственно чистый плащ. - Твой Господин жив! Я жив! Приветствуй меня, цверг!
Он снял шлем, с грохотом опустил его на столешницу. На Шмиттельварденгроу смотрело вечно молодое лицо. Пшеничные волосы, тщательно убранные назад, гладкая кожа, высокий лоб и прямой острый нос. Узкий, хоть и не лишенный воли подбородок, тонкие губы, сложенные в вечной полуулыбке. И глаза, льдисто-голубые, холодные, как вечные снега Севера. Как сердце Повелителя Тьмы.
