рассказывал. Аксельрод выслушал меня молча. Я тоже решила соблюсти тишину. Лишь только ручей весело журчал по покатым камням, да часовая птица прокричала начало нового отсчета.
— Говорят, что за последние десятилетия только одному человеку удалось удачно завершить Переход, — задумчиво произнес Друид, потирая подбородок. — И только Тильгенмайер знает детали многодневного ритуала. Внимательно слушай, что он говорит, постарайся выведать побольше — и передай эту информацию мне. Всю целиком, без купюр и додумываний. Поняла?
— Принято, лиджев, — просипела я нервно, заерзав на валуне. Пятой точке стало некомфортно, хотелось встать и что-то сделать, особенно, после энергичной пробежки в длинном платье… Но Аксельрод не торопился ни прекращать расспросы, ни переходить к обучению.
— Есть что-то еще, что я должен знать?
— Ваши эликсиры работают! — произнесла я, робко улыбнувшись. — Моя магия окрепла. Не могли бы вы…
— Да. Я сделаю для тебя еще партию зелий, — ответил Аксельрод, довольно улыбаясь. — Что-то еще?
Я задумалась и опустила взгляд прямо на желтый песок площадки. Ни про встреченного кровожадного убийцу, ни про Двестера не хотелось рассказывать. Это все-таки мои дела, которые не имеют прямого отношения к нашему туманному общему делу. Я тихо и незаметно решаю задачи, которые сама себе поставила — Империи незачем это знать. Еще немного поковырявшись в памяти, я решила поделиться последней важной новостью:
— Лиджев Тильгенмайер договорился с сэном Майло Хэлдиром по поводу моего обучения. Лиджев уверен, что мне не хватает навыков владения холодным оружием и сэн Майло должен будет это исправить.
Глаза Аксельрода внезапно загорелись. Они пришел в такое возбуждение, что, вставая, зачерпнул открытыми сандалиями песка и даже не заметил этого. Воплощающий Воздух принялся мерить шагами площадку и бормотать под нос что-то непонятное. Сколько я ни вслушивалась, так и не смогла уловить ни одного знакомого слова ни на ордвегиан, ни на метариконе, ни на, с боем изучаемом двирданике. Друид пару раз останавливался у ручья, смотрел на воду, что-то явно прикидывал в голове. И, когда мои нервы готовы были заискрить, наконец остановил свой бег и четко произнес:
— Мне нужно, чтобы ты следила за Майло и подобралась к нему поближе.
Я чуть не раскрыла рот от удивления.
— А что значит… Поближе? Насколько — поближе?
— Настолько, насколько потребует дело, — Аксельрод глянул так твердо и зло, что, казалось, глаза сейчас выпрыгнут из орбит. — У нас есть очень серьезные подозрения, что он… А впрочем, не важно. Стань ему другом, подружкой, да кем угодно. Вотрись к нему в доверие. Ты сможешь. Побольше этих твоих милых искренних улыбок — и он будет твой. Это приказ.
Я только кивнула, в нарушение всех уставов. Сердце колотилось где-то возле горла. Неужели я получила разрешение на то, чтобы быть рядом с Майло! Настоящее разрешение на «разработку объекта»! К тому же, такого притягательного. Никакая Акшар теперь не сможет помешать мне. К тому же, она ведь так и не смогла подобраться к Майло — а ведь наверняка имела схожее задание!
А строгий разум, объединившись с холодным голосом, напоминали об осторожности. Ашанти, ученица, готовящаяся к Переходу, не-Друид, которая вдруг начнет охмурять лучшего воина города, может плохо кончить. Нужен четкий план, разбитый на подзадачи, гибкий, корректируемый! И аккуратное ему следование. Сердце стучало и требовало план скорее.
До конца дня мы с Аксельродом тренировали простенькие шпионские заклинания. Друид понял, что мой навык владения магией, умение ставить руны и четко артикулировать заклинания чудовищно страдает. Сколько раз он тихо выругался на «коновалов имперской академии» и пообещал прислать еще несколько футляров с исправляющими зельями. Я старалась. Правда старалась. Но раньше никто не обращал внимание на положение моих рук и локтей, не объяснял, в какой момент нужно коснуться языком нёба, поэтому постигала магическую науку как первоклассница. После девятого крика часовой птицы по солнцу, когда наступил вечер, Аксельрод завершил наши занятия и откланялся. Но перед этим передал слова Тильгенмайера. Напоминание о том, что завтра мне стоять на коленях у алтаря Митары во время богослужения в санда.
Изученная дорога домой, ничего нового. Вниз, к выходу из Парка, по мостовой к Мосту Первых посевов, соединяющему Район Правителей с Торговым, по центральной аллее, свернуть и вот он, родной Конный проезд. Вот он — мой дом. У главного входа обнаружился экипаж с парой вороных жеребцов и кучером на козлах. Я аккуратно обошла их и тенью скользнула внутрь. Из-за дверей, за которыми находился кабинет управляющего, доносились неразборчивые обрывки разговора. Я остановилась, прислушалась, стараясь выцепить какие-нибудь сплетни. Говорил Прут, ему отвечал ему немолодой голос. Разговор касался, в основном, повышение цен на услуги прачки и на съем комнат. Из чего я сделала выводы, что управляющий сейчас общался с хозяйкой — лиджи И́мрой Анса́ви. Не узнав более ничего существенного, я сделала пару шагов назад и пошла наверх, в свое уютное жилье.
Снимая обувь, я обнаружила под дверью новый лист бумаги — еще один карандашный рисунок Ариэна. На этот раз он изобразил огромный цветник из садовых роз. Я улыбнулась, отметив, что нужно отправить художнику какой-то ответный маленький подарок, и убрала рисунок в комод, к остальным. Я начала всерьез задумываться о том, чтобы собрать из рисунков небольшой альбом.
В гостиной уже собралась вся компания. Себастьян уютно лежал в ногах у сидящей на диванчике Ингельды, Двестер находился рядом. Парень с девушкой активно о чем-то спорили. Ингельда ворчала, повышала голос и махала на парнишку, тот тоже не оставался в долгу — шипел и подтрунивал над девушкой. Переодевшись, я присоединилась к ним. Обсуждали, оказалось, третий за эти дни подарок от Прута Ингельде. Она краснела, смущалась, но все равно была ужасно польщена и взволнована таким вниманием.
— А что там внутри, вы уже проверили? — спросила я, кивнув на подарочную коробочку. Украшенная вензелями и бантом, она выглядела солидно и дорого. Ингельда отрицательно замотала головой, так, что одна из длинных кос хлестнула Двестера по лицу.
— Нет-нет, я не хочу, я считаю, что должна вернуть лиджев Пруту этот бесценный подарок и поблагодарить за его щедрость.
— Во-первых, он не лиджев, — прогудел Двестер, загибая палец. Девушка глянула на него грозно, но юный Правитель продолжил. — Во-вторых, ты поступаешь очень неблагодарно. А в-третьих — неужели тебе самой не интересно, что там⁈
— Я все равно не могу принять таких дорогих подарков, я… Двестер!
