меня, сколько большой сервиз стоит. Моя душевная рана ещё не зажила…
Два набора игрушечной железной дороги, доставленные мне в Харбин из немецкого магазина во Владивостоке, занимают площадь в десять квадратных метров. С учётом того, что вокруг всего этого богатства ещё предстоит ползать и ползать, то комната под строительство железной дороги потребуется довольно большая. Впрочем, что-то холл второго этажа у нас без толку простаивает…
Пока сыновья разглядывали свалившееся на них богатство, перебирая коробки с паровозами, вагонами, рельсами и строениями, дочь взирала на них довольно бесстрастно.
— Ласточка моя, твоя мама мне сказала, что ты утром листья со двора Воздухом убрала. Ты у меня умница, и я тобой горжусь! — отвлёк я дочь от наблюдений за братьями, которые налюбовавшись на красочные картинки, решили посмотреть, а что же внутри коробок, — Давай мы с тобой посмотрим, что папа тебе в подарок привёз.
С этими словами я спустил со стола большую коробку в нарядной упаковке, перевязанную яркими лентами.
Решительным жестом я отверг попытки жён прийти на помощь малышке, и она сама развязывала все ленты, и разворачивала листы красивой бумаги. Потом пришлось мне помочь. Ещё одну коробку надо было вытащить из другой, более плотной упаковки.
Фарфоровая кукла, высотой в девяносто сантиметров, лишь чуть-чуть проигрывала дочери в росте. Но дело было вовсе не в росте. С пяти-семи шагов можно было поклясться, что рядом с дочкой стоит живая девочка. Правда, немножко китайская… Брови, волосы, ресницы, абсолютно живые глаза, умеющие закрываться, и неправдоподобно естественные краски лица.
— Возьми её за руку и отведи на диван, — посоветовал я.
Доча недоверчиво глянула на меня, но всё-таки попробовала. И кукла пошла.
Надо ли говорить, кто над ними буквально летал, страхуя каждый их шаг.
Не знаю, какой уровень развития техномагии у китайцев, но даже их кукла меня повергла в восторг.
Вот он — шедевр!
Чтоб меня было проще понять, скажу, что кукла ещё и говорит. Пусть и на китайском. Но двадцать фраз по три — четыре слова в каждой — это круто! И ещё там установлен накопитель. Маленький, примитивный, но он есть!
Как хотите, но у меня сдвиг шаблона. Я продвигаю техномагию для производства оружия, полётов в небе и для её применения в промышленности, а китайцы — ради детских игрушек. И пусть я ни разу не пацифист, но над этим разночтением национальных интересов определённо стоит задуматься.
* * *
Двадцатое пятое октября 214 года от Начала. Летняя Императорская резиденция. Малый кабинет, по слухам, самое защищённое помещение дворца.
— Как у нас нынче Пушкины поживают? — прервал государь еженедельный доклад князя Обдорина, уже поняв, что ничего нового и особо интересного он уже не услышит.
— Заметно сдали. По нашим спорным вопросам в Твери и Пскове они уже ни на чём не настаивают. Так что всё там решим к государственной пользе.
— Что твои аналитики говорят по поводу роста численности архимагов? Может ли так случится что, почуяв свою силу и оценив новые способности, они потеряют берега и решат, что теперь сам чёрт им не брат?
— Пока все мои спецы от предсказаний пытаются воздерживаться. Слишком мал период изучения проблемы. Опять же массовость не на пользу одиночкам играет. Учатся они все вместе, и ещё в процессе обучения понимают, что даже на лучших из них управа найдётся. Кроме того, что князь Бережков, что ваш Антон, себя отлично показали. Могу предоставить запись разговора, где участники секстета архимагов практически признали, что даже комендой проиграют любому из них в противостоянии, если наши молодцы на себя Сбрую напялят.
— Вот даже как… — задумчиво перебрал пару раз государь пальцами по краю стола, словно на рояле сыграл, — Может и мне пора к новым веяниям присоединиться? Как считаешь?
— Подняться с помощью "протеза" до архимага и заказать себе Сбрую? — прищурился Обдорин, набросав двумя штрихами вполне реальные возможности.
— А почему бы и нет? — не глядя на него, пробарабанил пальцами государь ещё раз.
— Это ты со своим родственником решай, — тут же открестился опытный царедворец, не желая давать никакого совета в столь скольком случае, — По нашим законам все архимаги в его подчинение переходят. Он же у тебя — Глава Совета архимагов…
Глава 26
Разговор про Сбрую Император, хоть и начал издалека, но спасибо, что обошёлся без посредников и намёков.
Услышав от него про скользкий момент с архимагством, я не смог сдержать толики ехидства, хотя в разговорах с властьимущими это и не рекомендуется делать.
— Государь, вам надо быть или казаться? — задал я Рюмину довольно простенький вопрос.
— Хм, а ведь и действительно, — вымолвил он, спустя несколько секунд, — Надо же, как все мы, оказывается, порой бываем зашорены условностями.
— Считайте, что заказ я принял. Но мерки всё равно нужно будет снять. Они у нас специфические, не как у одежды. Про адаптацию и инсталляцию подходящих заклинаний лучше Шабалина вам никто не расскажет, а заодно и опыты проведёт. Ну, с ним сами договоритесь. Думаю, наш ректор с радостью согласиться поэкспериментировать со столь необычным заказом. Он на всё, что ради науки необычное происходит, кидается, как голодная собака на сахарную косточку.
— В каком смысле? — наклонил Рюмин голову, с интересом посмотрев мне в глаза.
— В самом прямом. У нас все обычно начинают с освоения "протеза", прокачиваясь с ним до архимагов, а вот Сбрую на относительно невысоком уровне ещё никто не заказывал. Это же какое поле деятельности для учёного! — изобразил я нешуточное восхищение.
— Точно! Начинать же с "протеза" нужно. Запамятовал, — почти искренне подосадовал государь, но потом всё же сбавил уровень актёрской игры, заметив на моём лице довольно ехидную ухмылку, которую я не сумел вовремя убрать, — Ладно. Что буду должен?
— Мне бы один закон чуть-чуть переделать или дополнить, — скромно начал я, но заметив взметнувшиеся брови Императора, замахал руками, — Нет там ничего сиюминутного или применимого для всех. Судя по всему, дочь у меня архимагом может стать годам
