— С огнем никто не умеет, — устало сказал Олег. Глаза блуждали, тело оставалось здесь, а душа явно заглядывала во все лисьи норки вблизи башни. Он проговорил с усилием, помня, что маги — это разум, а не позорящие человека чувства: — Не такие уж мы лесные авосьники, Мрак. Я все-таки просчитал так и эдак, прикинул, просмотрел все дороги. Всякий раз выходило недоброе… Подозревать старого человека неловко, потому я лишь на всякий случай… Ты ж сам говорил, что береженого свои боги берегут, и чужие не трогают! Я наложил заклятие на Пракамень. Всякий погибнет, кто воспользуется первым.
Мрак раскрыл рот:
— Но как же ты?
— Сотворенный раб по моему наказу велел бы Камню, скажем, подмести пол. Сгорел бы, но заклятие снялось бы.
Голос его прервался всхлипом. Мрак дружески обхватил за плечи, а Таргитай с горячим сочувствием обнял и поцеловал в щеку.
— Олег, мы тебя любим!.. Ты самый замечательный. Ты — умный, ты в самом деле Вещий. А ей в личине зверя лучше. Ты ж сам говорил, что звери счастливее людей! Потому она к тебе сразу и прилипла.
— Она прилипла потому, что Олег взялся найти Мардуха, а там — за ноги и о стену! Олег, ты — Вещий. А что Лиску не раскусил, то никто не поймет, не вычислит баб. Даже Ящер не поймет, хотя все женщины ему родня.
Он бережно усадил Олега на место Гольша. Таргитай положил волхву на колени Яйцо, как недавно клал Гольшу. Мрак подал Жезл. Олег рассеянно опустил ладонь на кристалл Пракамня, а Таргитай зачарованно уставился на просвечивающуюся кисть молодого волхва. Косточки темные, суставы как зеленоватые хрящики, а плоть просматривается нежно-розовым, видно каждую жилку!
Олег опустошенно взирал на сверхмогущество в его руках. Дрались для всего человечества, а ушла Лиска, и нет дела до всего света.Неужто прав Боромир, что все делаем ради женщин, признаемся в этом или нет?
Мрак беспокойно ходил по разгромленной комнате. В огромные дыры врывались горячие струи, оплавленные края уже потемнели. Стены потрескивали, потревоженные глыбы кряхтели, с потолка сыпались тонкие струйки песка. Мрак поднял Жезл Мощи, насильно воткнул в руки Олега.
— Держи! Как я держу секиру, а Таргитай — дудочку. Эх, если бы он так Меч держал!.. Что делать с Яйцом? Нам решать. На Гольше Ящер уже воду возит. У нас никого, с кем советоваться. Только три наши голые как облупленные яйца души на всем белом свете.
— Почему только наши? — не понял Таргитай.
— А потому, что надоверялись, хватит.
Олег, двигаясь все еще как во сне, оставил Яйцо на кресле, единственном, что уцелело в помещении, сам пошел к порогу и сел, уронил голову. Жезл лежал на коленях как простая бронзовая палица. Пракамень едва заметно поблескивал. Подозрительному Мраку показалось, что предостерегающе.
— Судьба мира, — прошептал Олег. — А мне сейчас ударить бы по скорлупе… Пусть все заново. Другие люди, другие боги.
— И я готов, — сказал Мрак угрюмо. — Влуплю, так влуплю!
Таргитай смотрел растерянно:
— Если вы, то и я стукну, но как же?.. Такое говорите, такое… что я даже не знаю!.. Неужто все… так по-дурному?
Олег остро взглянул на певца. Тот впервые попал в точку. Великое и грандиозное как раз и свершается по случаю, нечаянно, от недомыслия, по злости, редко — как задумано. Такой горькой истине учили мудрые книги, так увидел и сам. Три лесных варвара, грубых и диких, в силах изменить судьбы мира, а великие умы высчитывают, сколько демонов поместится на острие иглы!
Внезапно в мертвой тишине прогремел хохот, в котором почти не было человеческого. Над головами затрещало, посыпались мелкие камешки, блестя свежими сколами. Обрушился яркий свет. Крыша исчезла, все оказались под открытым небом. Каменные глыбы, словно сметенные могучим кулаком великана, падали по широкой дуге вниз!
В синем небе очень быстро сгустилась угольно-черная туча, зависла над башней. Заблистали молнии, и, прорвав тучу, к башне устремилась гигантская волосатая рука. Сполохи играли на толстых ногтях, похожих на спины черепах. Один ноготь зацепил за пол, заскрежетало, в камне протянулась дымящаяся канавка. Пальцы с хрустом загребли кресло вместе с Яйцом. Мелкая щепа брызнула между пальцев, а рука, где каждым волоском Мрак мог бы подпоясаться, поднялась и сгинула в туче. Снова донесся хохот — удаляющийся, злорадный.
Туча рассыпалась на мелкие облачка, те таяли, как сахар в горячей воде. Обломки стен торчали словно ощерившиеся зубы. Все трое очутились на вершине башни, где рука бога смахнула крышу!
— Перун? — спросил Мрак перехваченным голосом.
— Скорее Велес, — прошептал Олег. — Больно волосат…
В глазах Таргитая стояла боль. Голос его был таким, словно не только горло сжимали чужие руки, но и сердце:
— Думали, что миром правят каганы. Потом решили, маги… Да, это они, а не цари, создают царства, строят города и дворцы, творят новые племена и народы. Но зачем?.. Кто велит им делать то, а не это?.. Олег, не маги правят, даже если думают, что правят! Теперь уже видно, кто правит на самом деле.
Мрак угрюмо смотрел с края башни на далекие песчаные холмы. Ветерок подталкивал в спину, предлагал прыгнуть, тогда все решится само.
— Киммеров побили едва-едва, — сказал он с горечью, — можно сказать, по счастью да по дури. Глаза на лоб лезли, чуть кишки не лопнули. Магов по случаю одолели, хоть Олег и думает, что по нашей силе да хитрости. О чем грезишь, несчастный, глядя наверх?
Олег молчал, уронив голову. Таргитай заговорил быстро-быстро, глотая слова, обида и унижение стояли в больших чистых как небо глазах:
— Это зверь может вот так оплевано, униженно… но мы — люди! Мы должны пойти не потому, что за правду и счастье для всех, а уже затем, чтобы снять с себя этот смех… Никто не смеет вот так свысока над людьми, даже боги!
Мрак медленно протянул руку Таргитаю. Поколебавшись, Олег положил на их скрещенные руки и свою ладонь.
