лишь на следующее утро. Врачи настаивали на том, чтобы парень отлежался и позволил им залечить ожоги. Но пехотинец вежливо извинился и сказал, что от пары шрамов он не испортится.
Нахального пехотинца, посмевшего нарушить прямой приказ и дезертировать с места сражения, командир простил на удивление легко. Поругался для проформы, но позволил ему сперва залечить свои травмы. Обещал разобраться позднее.
Но когда Райнер зашел к нему в кабинет, готовый выслушать приговор, полковник лишь пожал ему руку и вручил припрятанную с прошлого дня винтовку. Со следами гари, с потекшим местами пластиком.
- В следующий раз, майор Аллен, будьте внимательнее к своему оружию, - сказал полковник, все еще держа винтовку и пожимая руку. – Оно оказалось у вас в прекрасном состоянии.
- Благодарю, сэр, - сдержанно и с почтением кивнул Райнер, принимая внезапное повышение в звании. – Буду иметь в виду.
Командир отпустил винтовку и разжал ладонь, после чего вернулся к своим делам.
- Разрешите идти, сэр?
- Разрешаю, и подальше! – уже в вольной форме махнул полковник, и Райнер тенью выскользнул за дверь.
Куда теперь?
У пехотинца не было особого выбора. Армия гудела и контролировала Полисы. Передовые отряды были переброшены к границе, где проводили зачистку от чужих. У Райнера были еще сутки, прописанные медиками для реабилитации, и их нужно было провести как-нибудь с пользой. Потому что потом вернется рабочая суета. Придется вникать в дела, брать под командование группу, свыкаться как-то с повышением. Не сложно, но рутина захватит с головой. А пока есть день…
Райнер вышел на улицу и вдохнул блаженно воздух. Гарь от пожаров, угарный газ от автомобилей, сладковатый и приторный запах еще не убранных с дорог жуков. Не лучшее сочетание для начала нового дня. Но в воздухе Полиса витало и нечто новое. Запах победы и освобождения.
Пехотинец повесил винтовку на плечо и двинулся по улице. Никто особо не обращал на него внимания. Кругом суетилось много гвардейцев и солдат, так что оружием сейчас было не удивить. Полис оттирал с лица грязь минувшей войны.
Райнер шел неспешно, глядя в небо. В чистом голубом куполе носились из конца в конец вертолеты и слетались самолеты воздушного флота. Пехотинец знал, куда несли его ноги, и он был далеко не единственный. Толпы людей сейчас стекались к кварталу Сената, чтобы посмотреть на невиданную раньше картину. Все хотели своими глазами увидеть небо, к которому со всех сторон земного шара слетались самолеты.
Вот Райнер вышел со всей толпой на открытое пространство и увидел вдалеке могучее здание Сената. А над ним, зависнув очень плотной воронкой, держались в воздухе сотни одинаковых истребителей. Своими носами они смотрели в центр, как бы говоря, что у нынешней власти больше нет шансов. Самолеты воронкой висели в небе, а уличные экраны все как один вещали прямую трансляцию из зала Сената.
Вся Аврора вышла к главному залу и замерла в предвкушении. Множество людей, затаив дыхание, слушали новости, демонстрируемые на огромных экранах, развешанных на сторонах центральной диспетчерской вышки. Мощные усилители доносили голоса до самых дальних стен зала и не создавали эха.
Майрис обнимал Дэнила рукой за шею и пригрозил, что если ему не понравятся новости, то он придушит своего напарника. Оба Пилота с ночи и до сих пор щеголяли в парадной форме, гордясь старлейскими погонами. Заслужили. За все тяготы судьбы – первыми же были отмечены после окончания войны.
Грэйс стояла чуть в стороне, умилительно глядя на товарищей, но не мешая им. Как и все, она замерла на одном из множества этажей главного зала Авроры и слушала новости из зала Сената. Сзади к ней очень тихо подошла женщина, и когда она почти поравнялась с инопланетянкой, Грэйс чуть напуганно обернулась. В ответ женщина тепло улыбнулась и коротко сказала: «Спасибо за все».
А затем на экранах миллионов мониторов по всей планете показали трибуну Сенаторов и всех выживших командиров Баз на ней.
Толпа в Полисе замерла и будто перестала дышать. Райнер смотрел на экраны мониторов и улыбался. Командиры говорили речь и обличали Сенаторов в многолетней лжи. Всё это пустословие. Всё это вода, призванная как-то сгладить случившийся переворот. Люди не дураки, чтобы после случившегося верить Сенату. Но… Всем же нужны доказательства. Всем нужно знать, что ожидать дальше. И всех надо успокоить. Надо дать надежду. Заверить, что теперь-то все будет хорошо.
Райнер хмыкнул, когда очередной Командир, пока еще тяжело опирающийся на трость, взял слово. Пожалуй, мир действительно может дальше спать спокойно.
- …А потому, в связи со всем изложенным, для обеспечения дальнейшей безопасности и стабильности Республика будет реорганизована нами в общепланетарную Империю – во имя безопасности, и во имя блага общества.
Где-то далеко воскликнула в едином счастливом порыве вся Аврора. С динамиков мониторов грянул гром аплодисментов. Защелкали вспышками множество фотоаппаратов. Почти что лавиной набросились репортеры с новыми вопросами. А нестройные возгласы толпы в Полисе вскоре поддержали и все остальные.
Пожалуй, теперь уж точно мир может быть спокоен.
Наверное, только Райнер был единственным, кто не поддался общей эйфории. Хотя он от души посмеялся. Поаплодировал пару секунд экранам, а потом достал из кармана припрятанный слайдер. Сотовая сеть показывала отсутствие сигнала и была перегружена огромным количеством звонков сейчас по всей планете. Но Райнер не стал звонить. Он набрал короткое сообщение и отправил его. Сотовая связь захлебывалась в сигналах, но парень знал, что уж до этого-то адресата послание дойдет сию же секунду. И впервые – никаких шифров и тайн. Никаких полунамеков и загадок. Просто: «А теперь пустишь
