Томас вернулся один. Взмокший, весь в потеках грязи и в ссадинах, сказал хрипло:
— Калика остался там. Выход в таком потайном месте, что и муравьи не отыщут. Я вернулся за чашей.
Сэр Торвальд, что ждал уже при свете факела, встревожился:
— Уходите вдвоем?
— Отец, чашу нужно доставить в Стоунхендж. Калика полагает, что даже осада может прекратиться, если чаша встанет в свое святилище.
Сэр Торвальд нахмурился.
— Какая связь между чашей и осадой? Там какие-то мутные идеи святости, а мы люди трезвые, нам не до религии... в такой мере, а осаду ведут такие же трезвые, как и мы. Им важно успеть задушить росток протеста против короля. Пока не поднялись другие бароны.
Томас беспомощно развел руками.
— Отец, я тоже мыслю, как и ты... Вернее, мыслил. Но я, к своему великому изумлению, в своих странствиях столкнулся с силой, превосходящей мощь королей и даже императоров. Да, есть демоны, которые правят миром через своих преданных слуг, среди которых есть рабы, жонглеры, рыцари, священники и короли. Этих демонов зовут Семеро Тайных!
— Ты... ты говоришь страшные вещи. Уверен, что это правда?
Томас опустил ладонь на рукоять меча.
— Отец, вот этим мечом... ну, почти этим, раз в нем теперь гвоздь с креста Господня, я сразил самого главного демона из Тайных Тьмы!
Сэр Торвальд отшатнулся, но лицо сына было торжественным и серьезным. Глаза смотрели грозно.
— Тогда, — сказал сэр Торвальд, — кто же помешает теперь?
— Отец, у Тайных нет королевства, которое можно захватить. И тем самых уничтожить их власть. Их королевство — весь мир. Если уничтожить всех Семерых, на другой день из демонов рангом ниже выберут новых. Этих демонов великое множество. Точно так, как множится рыцарская рать Христова воинства, так же растет и число демонов. Вскоре состоится великая битва между силами Света и Тьмы. Уже и место выбрано для битвы, это такая ровная долина в левой излучине реки Армагеддон, там сойдутся оба войска. Я сам смотрел это поле, похоже на турнирное поле Тарана, только много больше, а въезд в долину справа и слева широкий и удобный. Никому преимущества не
будет, все по-честному. Правда, мне показалось, что наши должны въезжать слева, а как известно, все зло на левой стороне, как Господь сотворил дьявола из левого уха, женщину из левого ребра, черт сидит на левом плече, неверные мужья ходят налево... Но, возможно, я сам перепутал левую руку с правой, ибо тогда у меня гудела и кружилась голова, словно я все еще падал с башни Давида.
Они вышли из подвала, навстречу бежал встревоженный сэр Эдвин. Увидев Томаса целым, вздохнул облегченно, обнял. Томас нетерпеливо отстранился.
— Дядя, я спешу. Тебе и отцу придется на время остаться без меня. Отец все объяснит.
Бегом он поднялся к своей комнате. Стражи стояли наготове, на полу пламенели лужи крови. Томас спросил быстро:
— А где Джон и Айвен?
— Айвен убит, Джону перевязывают раны, — ответил один из стражей. Это был суровый крепкий воин, он даже Томаса встретил подозрительным взглядом. — Тут кто-то сумел залезть в окно. К счастью, Айвен был не такой гордый, как Джон, что сражался молча, поднял крик, прибежали снизу.
— Узнали, кто был?
— Нет, все трое погибли. Но дрались люто, наших полегло четверо, трое ранены. Повезло, что Айвен позвал на помощь, повезло, что случайно оказались близко люди МакОгона, повезло, что первой на крик Айвена прибежала та женщина, что приехала из далекой Руси... а главное, повезло, что вы, сэр Томас, почему-то захотели выставить стражу у дверей своей комнаты. Теперь никто не будет смеяться.
У Томаса оборвалось сердце. Холодными губами, будто весь день целовал льдину, прошептал:
— А как та... женщина?
Страж пожал плечами.
— Не знаю. На ней была кровь, но чья? Когда прибежали люди МакОгона, она была прижата к двери и дралась яростно, защищая раненого Джона.
Томас, мрачный, как туча, метнулся вверх, добежал до двери Ярославы и едва не вышиб с разбегу.
Дверь распахнулась до того, как он успел постучать. Она стояла на пороге бледная, с расширенными глазами. Увидев его, прошептала с облегчением:
— Слава богам, цел...
Гора рухнула с плеч Томаса. Он схватил ее за плечи.
— Ты... не ранена? Слава Пресвятой Деве! Яра, мы с каликой на день-два покинем замок. Прошу тебя, держись подальше от сражений. Даже не подходи к окнам, не высовывайся! Сюда могут залететь стрелы. Я вернусь быстро!
Она покачала головой. Лиловые глаза стали строгими.
— Что вы задумали с каликой?
— Мы должны доставить чашу в Стоунхендж. Ты узнаешь про это первой, потому что осада, возможно, будет снята. Калика говорит, что это как-то связано.
Она кивнула, не отпуская взглядом его лицо.
— Хорошо. Надеюсь, ты прав... на этот раз. Но я иду с вами.
— Яра! — вскрикнул он в испуге. — Ты не представляешь...
Она покачала головой.
— Ты не доверяешь мне?
— Да нет, я этого не сказал...
— Тогда я иду с вами.
Когда Томас и Яра спустились в подвал, там при свете факелов, согнувшись в три погибели, горячо спорили сэр Торвальд и сэр Эдвин. Услышав шаги, Торвальд повернулся, голос был полон отвращения:
— Томас!.. Твой сумасшедший дядя тоже собирается с нами...
Он умолк на полуслове — за сыном шла молодая женщина. Томас мрачно кивнул, подтверждая его худшие догадки. Сэр Торвальд задвигал губами, богохульствовал молча, но яростно.
— Ну вот, — сказал сэр Эдвин торжествующе, — все решилось само собой. А охранять замок я оставил воина, который получше меня знает воинскую науку обороны и нападения. Не родился еще в Британии капитан, который лучше МакОгона знает воинское дело!
— Эх, — сказал Торвальд досадливо, — кто спорит? Просто ты был бы целее под присмотром МакОгона, чем с нами.
Томас уже влез в дыру, исчез. Яра последовала за ним, затем Эдвин, а Торвальд, вдвинувшись в дыру, едва не порвал жилы от натуги, задвигая камень на прежнее место. Пусть даже МакОгон не знает, каким именно образом они исчезли из замка.
Ход был древним, и чувствовалось, что им не пользовались столетия. Под ногами хлюпало, на головы срывались тяжелые капли. Факелы освещали нависшие серые камни, были видны следы от зубил и тяжелых молотов.
На удивление, подземный ход тянулся по прямой довольно долго. Ближе к выходу, когда заблестела узкая полоска света, Томас сказал Яре:
— Передай отцу и дяде, что на эту плиту наступать нельзя!
Она бы не отличила эту плиту от остальных. Подумала хмуро, что расчет строителей верен: устав идти в согнутом положении, да еще завидя близкий выход, каждый забудет об осторожности, ямах и ловушках, кинется сломя голову...
