Он последним покинул кабину.
Солнце еще не взошло, и только звезды освещали замороженную равнину, горбом уходящую к близкому горизонту.
Два пильчатых хребта замыкали ее слева и справа, нечеткими черными тенями вырисовываясь в звездном небе.
Рассвет наступил очень быстро – на зазубренные пики легли неясные отсветы, хребет очертился огненной каймой, непроглядные тени протянулись через всю равнину, упираясь в гряду напротив.
И встало Солнце.
Выступило из-за скал застывшей вспышкой, поднялось, исходя жаром и радиацией.
А равнина заискрилась, запереливалась вся, будто зоревые лучи пали на груду сокровищ.
А так оно и было!
Налево от Воронина дыбились скалы, пронизанные целыми пластами лиловатой платины, направо – спадала осыпь, среди каменного крошева которой часто сверкали золотые самородки.
– Вся эта побрякушка – ваша, ребята, – торжественно провозгласил Воронин. – Отдаю вам ее на поток и разграбление!
– Не, – сказал Зайченко, – тут так много сокровищ, шо само это понятие обнуляется!
В наушники толкнулся голос Пратта:
– Недаром американцы выступили резко против экспедиции «Терры» – Уолл-стрит мог не пережить того, что золото превратилось бы в полудрагоценный металл!
– А это уже мотив! – заключил Воронин.
Солнце поднялось повыше, тени укоротились, и Николай заметил обширные наметы обычного реголита – всех этих метеоритиков, размолоченных в пыль.
Много камней, отнюдь не драгоценных, валялось по всей долине. Но все обычные породы лишь слегка затеняли сияющее великолепие самородных скал.
– Триллионы алтын – это уже слишком! – пробормотал Царев. – Воображение как бы не работает с такими цифрами!
– Ладно, давайте искать, – распорядился Воронин.
«Американец на моем месте чокнулся бы, наверное», – подумал он. Столько золота!
Не кучка, не груда – целые горы! Хребты и равнины!
– Ты прав, Заяц, – сказал Воронин. – Подобным богатством даже восхититься не получается – уж больно его много!
– Вот уж точно, – поддержал его Геннадий, – космический масштаб!
– Переоцениваете вы, мне кажется, этот булыган! – высказался Кравцов с орбиты. – Я пока только три металла встретил! Ну ладно – пять! Но разве платина или золото такие уж необходимые элементы? Это все так – всеобщий эквивалент. Цацки клепать!
– Зато какие цацки!
Царев уложил глыбу золота в грузовой отсек и вернулся.
– Палладий будем брать? – спросил он деловито. – А то я там видел ха-ароший кусочек!
– Потом! – махнул рукой Воронин. – Ищем следы!
«Russia Today»:
«Похоже, что Соединенные Штаты, решившись на опасную провокацию, направленную против России, и уничтожив свой собственный ТКС «Аламо», сами себя и высекли.
Теперь, после потери «Энтерпрайза», у Америки осталось лишь два ТМК, «Либерти» и «Астра».
Но оба этих корабля, чтобы там ни говорили в НАСА, являются военными транспортами для доставки подразделений космопехоты, причем все необходимое для исправного несения службы помещается в пристыкованных модулях и сектейнерах.
То есть эти ТМК не предназначены для доставки обычных грузов.
Тогда как же американцы думают снабжать свою базу на Марсе?
Недавно мы получили ответ на этот интересный вопрос.
Продукты и оборудование для «Порт-Годдарда» решено переправлять по старинке, на грузовиках-автоматах, полет которых с Земли на Марс будет осуществляться по экономичным гомановским траекториям, а его продолжительность составит 6–7 месяцев…»
Глава 11. Место преступления
Припрыжкой, одним скачком одолевая десятки метров, Николай добрался до холмов на условном севере.
Солнце между тем опустилось за Червонный хребет слева, плануло, высвечивая платиновые утесы, и погасило блеск Золотой долины.
Только звездные россыпи теперь сверкали с неба, неверно отсвечивая в плоскостях уступов.
А выше, над горами и долами Цверга, проплывал «Леонов», сам сверкая на солнце как драгоценная игрушка.
– Командир! – воззвал Подолян. – Через пару долин от вас, если на запад держать, что-то такое виднеется, подозрительное.
– Отлично. Генка, доставай «ползуна»!
– Есть!
Из люка грузового отсека Царев вынул сложенного «ползуна» – открытую платформу на четырех автономных гусеничных шасси.
Их еще называли краулерами.
«Ползуны» отлично зарекомендовали себя на Луне, не подведут и на Цверге.
Собрали вездеход быстро, уселись, завели моторы и двинулись – времени резерв был, но не слишком растяжимый, скоро Цверг станет уходить все дальше и дальше от Марса.
Воронин, по командирской привычке, каждого занял общественно-полезной деятельностью – Царев снимал проплывающие пейзажи на камеру, изредка нагибаясь за образцами для минералогической коллекции, Зайченко рулил, а сам Николай осуществлял общее руководство.
«Ползун» одолел осыпь из обычного для астероидов нифе – смеси железа и никеля – и поднялся на маленькое плато.
Отсюда открывался потрясающий вид – поле, усеянное бляшками из палладия, светилось на солнце, как расплавленное добела, а кратеры выделялись на слепящем фоне, будто угольные кляксы.
Надо всем этим сияющим великолепием чернело беззвездное пространство – Солнце не мирилось с присутствием соперничавших светил и царило на небе в гордом одиночестве.
– Заяц, видишь вон ту долинку?
– Которую? Английской «С»?
– Во-во! Держи на нее. По-моему, там проход!
– Ща проверим…
Краулер бодро скатился, плавно подпрыгивая на камнях.
В долинке, в стенах коей во множестве присутствовали углистые хондриты, было темно.
«Ползун» включил фары, а Царев, привстав, отломал с откоса увесистый кусок, блестевший как антрацит.
Долина вывела вездеход… в пустыню.
Самую настоящую пустыню – с барханами, вернее, просто кучами песка.
Сергей с невнятными восклицаниями спрыгнул и набрал полный пакет рыхлого песочку.
– Так это реголит или песок?
– Ну, откуда здесь песок?!
– Похоже ведь… Только коричневый…
– Сухой совсем… Миллиард лет сох…
– Так и тянет полежать!
Вверху проплыл «Леонов».
В наушниках зашуршало, и голос Ашота сказал завистливо:
– Что, наслаждаетесь, да?
– Да чем тут наслаждаться… – лицемерно вздохнул Царев.
– Мы скоро, Ашот, – сказал Воронин. – Давай, Заяц, рули по гребню кратера и прямо! Вон тот хребет – это Червонный вроде? Ашот, тебе оттуда виднее – Червонный хребет от нас далече?
– Километр по прямой!
Поплутав между скал, «ползун» взобрался на перевал и скатился в котловину, пересеченную невысоким эскарпом вдоль, а глубокой трещиной – поперек.
