как уродлив
Сей старик! О лучше б он и не снимал с себя надушенный парик.
Спит безмятежным, детским сном, не зная совести
Упрёка. Ведь между злобой и добром
Разделений нет для дока.
Ник
– А раз ему так сладко спиться… С Зазеркалья белый кроль
Пусть теперь ему присниться, ты прикажи ему, король.
король
– Ну-у, это с радостью он примет, ему лишь только разреши.
По три шкуры с дока снимет за гибель каждого в глуши.
Булат
– Позволь, король, не согласиться. Мне подумалось, что рано,
Не время мне ещё проститься. Ну, как покажется Диана
Завтра к доку на свиданье? Без кареты, без меня?
король
– Я устрою ей катанье. А тебе, мой друг, ни дня,
Нет, нельзя, Булат, остаться, дабы дома не рыдали.
Булат
– Может стоит попытаться? Не посмеет большее док.
король
– Будем спорить о морали? И что сегодня за денёк?
Ну, зачем со мною спорят, за друг дружкой дерзость
Вторят? Я молчать тебе велю!
И как не вовремя он с просьбой
Обратился к королю, хоть была она и слёзной.
«А можно котику сказать?» Показались серы ушки из-за
Поднятой подушки: «Нельзя ли Жучке замолчать? Надо мной не дай Глумиться. Не дай ей властью насладиться. Но дай молчанья
Корешок. Её я слышать не могу!»
король
– Ну уж ладно, помогу. Но ты того хотел, дружок!
Тут же Жуча подбежала
И, конечно ж, не молчала. Пытаясь
Нервы рвать опасным голоском пискляво-
Властным. «Онемела!» – вскричал Серый: «Писк не
Слышу озверелый!» Со злорадной он улыбкой облегченья
Сделал вдох. Только радость была зыбкой, коль не знал, что сам
Оглох. Не слышал он, как маг простился, но видел, как тот
Испарился. Так и лежал он до утра, когда б давила бы
На совесть проказ великая гора. И жизнь в уме
Перебирая, и стыд бодливый ощущая,
О себе смотрел он повесть.
XV
Предстоящую разлуку проживали
Все молчком. Да и зачем являться звуку? Коль взгляд
Таинственным толчком за сердце трогает любовью? Как вместе
Были они мало. Но, проникшись одной болью,
Сдружиться всех их побуждало.
Ник
– Скажи, Булат, а в той стране живут ли люди наравне
С гуманистами конями?
Булат
– Нет, дружок, хотя постой,
Могут жить, но лишь зверями, есть один такой
Герой. Ох давно, как это было, до меня ещё, Никуша. Под крылом
Страна укрыла от расправы того мужа. Но, кордон пройдя
С огнём, стал скандальным он зверьком.
Ник
– А не наш ли это лгун?
Булат
– Что ты хочешь, дорогой?
В жизни тутошней мирской человеком
Был болтун. Пятьдесят процентов скидка. Было б
Лучше если б рыбка поселилась там в озёра. Но спецом он
Стал раздора, и где свара, саботаж, там непременно кролик наш. И шкурка Стала бы тесна ему от грозных спросов. Но жизнь тогда б была пресна
Без его смешных заносов. Потому король и глазки закрывает
Иногда на чудные выкрутаски. Коль и в нём живёт
Черта разыграть, да по хохмить, любит
Сам он подшутить.
Ник
– Ну уж с этим я знаком! Не забыть мне того «шика»,
Когда дал коня Ларика прокатиться с ветерком.
Булат
– Не соскучишься с тобой! Да-а,
Никуша, натерпелся. Но ты славно отвертелся,
Ведь маг у нас сатир большой. Но в шутке смысл глубинный
Есть, раз за проделки – это месть. Вот случай был в стране прикрас.
Скинуть вздумалось рога и, видать в не добрый час. Так лишились берега Веток древа векового, лось сломил, трудясь усердно. Но коль свет не знал Такого, похихикивая нервно он стоял там над ветвями. Но тут на древе Проступил лик с толстенными губами и гневно с ним заговорил:
«Я почки деточек вскормило! Чтобы о них чесали лбы!?»
И в тот же миг его накрыло дыма черного клубы.
Ну а как дымок пропал, то рог пылился на
Земле, исчез и облик на стволе…
Ник
– А лось, конечно ж, дёру дал.
Булат
– Озираясь словно вор,
Не предвидя себе бедки. Но вскоре
Понял, что позор, достояньем стал ушей, ведь
Пищали рядом «детки». Строем, в смерти обвиняя, шёл
За ним отряд ветвей. Ты бы видел это, Ник! Как гигант глядел,
Икая на орущий, злобный лик. И как живчики в листочках стали
Дружно разбегаться на своих коротких ножках, раз на ум
Пришло гоняться. Так и бегал за толпой трое суток,
Чуть не плача, поднимая только пыль.
Ник
–Не подумав головой, что от мага та «удача».
И, как закончена та быль?
Булат
– Да вдруг бегун один велит басом всем в стране знакомым:
«Ямки рой теперь, бандит! Исправляй свои грешки! И труд
Твой станет благотворным, коль ветви пустят корешки.»
Ник
– Ну не жесток ли наш король?
Булат
– И вся, Никуша, в том и соль,
Что для битья там древо есть и обнимает его
Жесть. А колкий юмор? То урок. Ведь за свой постыдный
Грех и не болью, и не роком был наказан сей зверёк.
Но, став посмешищем для всех, снёс позор,
Но малым сроком.
И весь оставшийся денёк,
С наслажденьем вспоминал жизнь в краю
Своем конёк. В гости всех их приглашал в дом не маленький,
Пригожий. Где ещё живет хороший зверь один, его супруга. И поведал,
Как кобыла всякий раз встречает друга. Потому как он и
Мила, музы будучи рабами, изъяснялись
Там стихами.
XVI
Параллельно в доме Клока
Был большой переполох. Но предстоящая
Дорога измотала уже «крох». Впереди ещё два дня до
Отправки в путь морской. Но уже велась возня в спальнях, кухне,
Кладовой. Всё в коробки собирали свои вещи, господина. Но глаза рабов Сияли, навсегда ж вела судьбина из обрыдлого их дома. Туда,
Где ждала их награда. Где с детства было всё
Знакомо и где таиться им не надо.
А док в тиши смотрел в камин. Плясало пламя
Языками, и освещённая свечами там тень бродила от гардин.
И игра ночного света будило в нём воображенье. Он представлял себе до Бреда милой тихое движенье. Но, чуя разуму угрозу, внутренне собрался док. Но усмирить его не смог, сражённый ум любовным ядом. И принял
Важную он позу, когда б подыскивал слова, вновь ощутив
Зазнобу рядом, но опомнившись сказал.
Клок
– О, как права сия молва! Что страсть безумия
Творец. Видать, и сам я власть познал сего мучителя сердец.
А ведь глумился над влюблённым! Уличив юнца в обмане, считая
Чувство его вздорным. А теперь, и сам
