— Ты убил Аслафа и Хорди. Я видел это, прежде чем ушел в лес, — Бурлла говорил с каменным спокойствием. — Я приказал своим, чтобы тебя не трогали. Ты ненавидишь Торвальда так же, как и я. Я выпущу тебя — ищи мести. Торвальд скоро вернется, тогда я перережу ему горло. И на Гдаре больше не будет норманнов. Все вольные люди острова собрались, чтобы помочь нам, и можно считать, что Торвальд уже мертв!
Он освободил Кормака, тот немедленно схватил оружие и ключи и спросил:
— Ты не знаешь, где сидит тот, кого называют юттом? Бурлла показал ему здание по другую сторону площади,
уже занимавшееся огнем, перед которым кипел бой. Кормак кивнул и помчался в указанном направлении. Куда пошел Бурлла, он не видел, да его это и не интересовало. Пикты успели уже поджечь все, что могло гореть: скаллу, конюшню, склады, частокол. Возле скаллы и частокола отчаянно сопротивлялись последние оставшиеся в живых защитники. Нападающих и вправду были тысячи. Они наседали на викингов, которые хотя и возвышались над ними, как башни, но все же были подавлены численным превосходством пиктов. Предсмертные крики возносились к освещенному пламенем небу, но пробегавший между воинами Кормак не услышал ни одной мольбы о пощаде. Обе стороны сражались с такой яростью, что не прочили пощады и никого не щадили. Норманнские женщины сыпали проклятьями и бились рядом с мужчинами, погибая рядом с ними. Норманнских детей убивали так же, как раньше — пиктских. Кормак не участвовал в этой бойне, у него не было здесь друзей, а каждый из сражавшихся мог при первом удобном случае перерезать ему горло. Он использовал меч лишь затем, чтобы парировать случайные удары. Его и в самом деле никто не атаковал, и он практически без помех добежал до цели и быстро отпер двери. Кельт успел вовремя — крыша уже загорелась, внутри было полно дыма. Он с трудом нашел в углу того, кого искал. При его появлении цепи загрохотали, и голос со свойственным юттам акцентом произнес:
— Убей меня. Меч лучше, чем огонь.
— Я пришел спасти тебя, — шепнул Кормак и опустился на колени рядом с ним. Как только он вытащил пленника наружу, пылающая крыша рухнула. Жадно хватая воздух, он присмотрелся к спасенному. Перед ним стоял рыжеволосый великан, грязный и полуголый после долгих недель, проведенных в плену, но взгляд его сохранял властность.
Гигант посмотрел вокруг и воскликнул:
— Меч! Меч мне, клянусь Тором, здесь происходят грозные и прекрасные вещи!
Кормак остановился и вынул окровавленное оружие из руки пронзенного стрелой викинга.
— Вот меч, Хат, — проворчал он, — но на чьей стороне ты хочешь биться? Норманнов, которые тебя держали здесь, как волка в клетке, и хотели убить, или, может быть, пиктов, которые прикончат тебя из-за твоей рыжей головы?
— Выбор невелик, но я слышал крики женщин.
— Все уже убиты. Им ты не поможешь — ты сможешь спасти только себя. Это ночь Волка, и волки грызутся между собой.
— Хотел бы я повстречаться с Торвальдом, — мечтательно вздохнул ютт, вслед за Кормаком подбегая к частоколу.
— Позже, — прошипел ирландец. — Ставка в игре гораздо выше. Тор… Хат! Мы вернемся потом и закончим то, что начали пикты. Сейчас мы должны подумать не только о себе. Полагаю, что Вульфер идет сюда через лес так быстро, как может.
Во многих местах частокол стал кучей дымящегося пепла. Но едва они подошли к такому месту, как с земли вскочили три фигуры и бросились на них. Предосторожности Кормака были напрасными — острие оказалось у его шеи, и ему пришлось биться, чтобы не погибнуть. Отворачиваясь от поверженного противника, он увидел Хата, который, уже расправившись с одним нападавшим, в этот момент перебросил меч в левую руку и одним мощным ударом снес голову второму.
С проклятиями Кормак подскочил к нему.
— Тебя серьезно ранили? — спросил он, увидев кровь на лице ютта.
— Царапина! — запротестовал тот.
Кормак, несмотря на сопротивление гиганта, все же оторвал кусок ткани и перевязал ему руку.
— Помоги мне перетащить убитых в кусты, — сказал он. — Я думаю, Бурлла нас поймет, но если остальные узнают, что это мы, ничто их не удержит…
— Слышишь? — трупы уже были спрятаны, а Хат первым услышал новый звук.
Шум битвы уже почти утих, доносились лишь треск огня и торжествующие крики пиктов. Только у одного дома, где укрылись несколько викингов, еще шел бой. И все эти отзвуки перекрывались ритмичным плеском.
— Торвальд возвращается! — крикнул Кормак и выскочил на опушку.
В залив вплыл драккар, движимый мерными ударами весел. С палубы раздался яростный вопль, когда команда разглядела сгоревшие постройки и тела павших собратьев; из горящей скаллы раздался такой же вопль. Воды залива, освещенные пожаром, сияли красным блеском, как будто залив был заполнен кровью. На носу корабля стоял Хакон Скель. Увидев, что вернулся всего один драккар, Кормак усмехнулся.
На приближающуюся к берегу ладью набросились сотни пиктов. Они стояли по пояс в воде и, держа луки над головой, чтобы не замочить тетиву, засыпали палубу градом стрел. На столь малом расстоянии сила поражения была ужасающей. Стрелы пробивали кольчуги и навылет прошивали тела. Но это была стрельба наугад, вслепую, к тому же викинги укрывались за бортами ладьи и за щитами. По инерции ладья вплыла на отмель, и здесь толпа нападавших атаковала ее. Воины взбирались на борт со всех сторон, а стоявшие чуть дальше лучники прикрывали их. Но в ближнем бою преимущество викингов сразу же стало заметно. Их массивные тела, защищенные кольчугами, и длинные мечи на некоторое время делали их неуязвимыми. Мечи и топоры обрушивались на врагов, тела падали в воду. Кормак глубоко вздохнул, подумав, сколько пиктов расстается с жизнью, чтобы только дойти до цели. Это заметили и вожди пиктов на берегу: пронзительным свистом они приказали воинам вернуться. Безусловно, они хотели продолжить бой с более безопасного для них расстояния. Викинги сразу же поняли это. Крича от боли, с торчащей в глазу стрелой, упал Хакон. Его люди бросились с ладьи в отчаянной попытке схватиться с врагом — пикты приняли бой с радостью.
На каждого викинга приходилась дюжина темнокожих врагов. В воде и на песчаном берегу разгорелась яростная битва. Волны окрашивались кровью, в воде чернели тела убитых. Окруженные в скалле викинги сумели вырваться наружу, чтобы погибнуть вместе с товарищами. И вдруг из леса раздался крик — Торвальд Разбей Щит во главе команд двух кораблей вышел на открытое пространство. Именно этого и ожидал Кормак с того момента, когда увидел только один драккар в заливе. Торвальд, безусловно, выслал его, чтобы отвлечь внимание пиктов и получить возможность спокойно высадиться и пройти через лес. Сейчас, сомкнув щиты, они ровной шеренгой шли к берегу. Стреляя из луков, пикты бросились им навстречу. Но стрелы отскакивали от щитов и шлемов викингов, а сама атака разбилась о стену гигантов. Пикты нападали снова и снова, каждый раз оставляя горы трупов. Порой падали и викинги, но оставшиеся смыкали строй, и пиктов снова встречала ровная стена щитов. Викинги не продвигались вперед, но и не отступали. Вдруг, без всякого сигнала, атакующие отступили от неуязвимого строя и побежали врассыпную. Викинги бросились в погоню, несмотря на все старания Торвальда удержать их. Они забыли, что могут обороняться только в сомкнутом строю. Как только они разъединились, пикты сразу же обернулись и бросились на них. Прежде, чем что-либо предпринять, норманны оказались окруженными — по одному или по двое-трое. Уже не было битвы, были отдельные стычки от леса до самого берега, где добивали команду Хакона. Вдруг Кормак вскочил.
