— Но как насчет этого неестественного старения? — не отставал Конан.
— Этот вопрос ставит меня в тупик, — признал Волволикус, — но это не обязательно означает нечто большее, нежели беспечность и разгильдяйство рабочих каменоломен и каменщиков, использовавших скверный мягкий песчаник вместо камня высшего качества. Умелые руки смогли придать этому камню мнимую видимость полированного гранита на время, достаточное, чтобы мошенники, отхватив куш, успели смыться до того, как стены начнут крошиться. Обычная хитрость.
— Может быть, и так, — сказал Конан, будто пытался убедить самого себя.
— Что, если внутрь проникнуть невозможно… — размышлял Волволикус.
— Хорошо бы мы смогли, — сказал Конан, — как бы мало ни нравилась мне идея бродить там внутри. Но я хочу все разнюхать, так как нам некогда будет попусту тратить время, когда мы вернемся за сокровищами.
— Я сейчас все выясню, — сказал маг.
Ели они молча, мужчинам приходилось отправлять в рот маленькие кусочки, каждый раз чуть приподнимая свои покрывала. Вино они потягивали через разукрашенные серебряные соломинки. Во время трапезы они наблюдали за проходящей мимо публикой, разноцветной, разноплеменной и разноязыкой. Здесь было представлено большинство народов, населяющих берега Вилайета, так же как и окружающих город равнин, холмов и пустынь.
На одном конце площади был воздвигнут внушительный эшафот, привлекающий к себе наибольшее внимание. Рядом с виселицей было выставлено напоказ множество орудий пыток, ожидающих своих жертв. На длинном белом штандарте были начертаны имена предназначенных к казни, а также перечислялись преступления каждого и виды казней, которые надлежало претерпеть негодяям. Для чужеземцев и неграмотных глашатаи время от времени зачитывали написанное на штандарте.
— Это полотно изготовили в самые последние дни, — заметил Конан, — так как моего имени там нет.
— Слава мимолетна, — сообщила Лейла.
— Для девки на побегушках у тебя слишком острый язычок, — проворчал Конан.
— Она не служанка, — сказал Волволикус. — Она моя дочь.
При виде оцепеневшего Конана Лейла рассмеялась:
— Похоже, наш приятель-варвар весь зарделся под своим покрывалом.
— Девушка никак не дала мне понять, что она твоя дочь, — сказал Конан.
Их отвлекла сумятица, вдруг воцарившаяся на площади. Со скрипом и грохотом металла начала подниматься клыкообразная решетка храмовых ворот. Многие глазели в изумлении, но прочие отпрянули, ибо новый храм внушал куда больше ужаса, нежели восхищения.
— Пойдемте, — сказал Волволикус. — Посмотрим, что там происходит.
Они встали из-за стола и последовали через площадь к храму. Человек в красновато-коричневой рясе вышел из храма и, простерев руки к небу, застыл на верхней ступени. Вида он был аскетичного и без волос, с головой, странным образом покрытой голубоватыми тенями.
— Добрые люди Шахпура! — возвестил он громким голосом. — Чужеземные гости! Наш благородный вице-король Торгут-хан в своем великодушии постановил, что все желающие узреть великолепие храма Аримана могут вступить туда. Я, Шоск, жрец Аримана, покажу его чудеса и отвечу на вопросы. — Губы его кривились так, будто слова оставляли во рту отвратительный привкус.
— Ну и кислая рожа у мошенника, — сказал Конан. — Ручаюсь, что ему совсем не по нутру водить низкую чернь по своей святая святых. Торгут-хан заставил их делать это ко своей вящей славе.
— И на наше вящее счастье, — добавила Лейла.
— Это еще видно будет, — проворчал Конан.
Желающих ознакомиться с храмом оказалось на удивление мало. Киммериец, чародей, Лейла и еще с десяток любопытствующих поднялись по ступеням, дабы последовать за жрецом внутрь. И едва они вступили в громадное, гулкое пространство, как шум за спиной заставил их обернуться. Клыки подъемной решетки двигались вниз, пока не достигли пола.
— Это необходимо, чтобы никто не вошел без сопровождения, — объяснил жрец, — ибо последствия могут быть ужасны. По этой же причине я вынужден потребовать, чтобы никто не отходил от меня. А теперь следуйте за мной.
Люди переговаривались приглушенными голосами, настолько гнетущей была атмосфера в храме. Убранство его было невероятно причудливо, но оно выглядело еще более фантастическим в кровавом свете, что струился из-под потолка.
Вдоль стен находились ряды глубоких рельефов, представляющих изображения мужчин, женщин и неведомых тварей, совокупляющихся самыми невероятными способами. Жрец объяснил, что они символизируют творение мира. На другой стороне фигуры корчились в муках, подверженные таким пыткам и убою, что почувствовал бы тошноту и самый крепкий желудок, а жрец объяснил, будто страдальцы эти изображают неизбежное разорение, предшествующее обновлению мироздания.
Лейла встала у основания одной из обнаженных кариатид, восхищаясь прекрасным, полным страдания лицом и поглаживая идеально отполированное колено статуи. Она обошла вокруг изваяния и указала своим спутникам на изумительно прорисованные следы плети, что испещряли ягодицы и согнутую спину; высеченные в камне капли крови стекали оттуда.
— Красота в муках, интересная идея, — заметила она. — Что означают эти женщины, досточтимый Шоск?
Жрец пожал плечами:
— Кому-то нужно держать крышу. А теперь, если пожелаете, прошу сюда.
Они проследовали за ним к неровной, вздыбленной форме, накрытой шелковистой тканью.
— Это священный алтарь Аримана, — вымолвил Шоск. — Многие местные жители беспокоились при виде его, а потому мы решили, что лучше закрыть святыню.
— Все же я хотел бы взглянуть на эту вещь, — сказал Волволикус. — Я прибыл издалека, чтобы увидеть чудеса этого храма.
— Как пожелаешь, о шейх, — отозвался жрец. Он поднял ткань, приоткрыв около половины алтаря. Зрители глухо зароптали, пораженные отвратительным зрелищем, но маг пристально глядел на алтарь, весь поглощенный увиденным.
— Действительно, необычный предмет, — заключил Волволикус, когда жрец вновь опустил покрывало.
— По мне, это выглядит просто как клубок змей, — пробормотал Конан, пытаясь скрыть охватившую его тревогу.
— Эти ступени, — сказал Волволикус, указывая на проход, что вел под алтарь, — они ведут во внутреннее помещение, где мы можем узреть образ вашего бога?
— Великий Ариман не имеет формы, кою могут узреть или даже представить себе человеческие существа, — сказал Шоск. — Это просто вход в крипту. Она, собственно, не является частью священного места и предназначена служить окружной сокровищницей.
