— Коли так, — ответил Волволикус, — я отправлюсь еще до зари. — Он тонко улыбнулся. — Я призван туда дабы оказать содействие в очень тяжеловесном деле.
— Тогда страшись нас и повинуйся. Награда тебе будет огромной. Наказание за провал — невообразимым.
Образы над столом испарились, и Волволикус долго размышлял, прежде чем лечь спать.
Двое мужчин в сопровождении женщины въехали в город в самый разгар приготовлений к празднеству. Они были облачены в наряды пустынного племени гераутов: мужчины в черных чалмах, оставляющих открытыми только глаза, женщина в желтом платке — ее лицо было открыто. Все трое были в длинных свободных халатах из полосатой ткани, шароварах и мягких высоких сапогах. Длинный худой мужчина носил украшения, положенные шейху. Его дюжий спутник явно был телохранителем.
— Счастье твое, что голубые глаза встречаются и у гераутцев, — сказал Волволикус. — Да и те стражники позади могли стянуть наши покрывала и сильно нас побеспокоить.
— Да, но сейчас удачное время, чтобы обходить закон, — сказал Конан, пребывающий в отличном настроении. — Когда город забит такими невероятными толпами, стражники не в состоянии уделить внимание каждому. Они знают, что празднество, подобное этому, привлечет любого грабителя, карманника и взломщика в радиусе ста лиг. Здесь поживы на много дней. В такое время кто дважды взглянет на простого пустынного кочевника?
— Вреда не будет и оттого, что герауты заслужили добрую репутацию истреблять каждого, кто встает им на пути, — сказала Лейла. — Гордый и вспыльчивый народ эти герауты.
Волволикус, согласно своему облачению пустынного шейха, не носил оружия, за исключением украшенного драгоценными камнями кинжала за кушаком. Конан же был в полном боевом наряде: длинное копье в стремянном гнезде, меч и кинжал на поясе, маленький круглый щит из стали, притороченный к луке седла. Доспехов на нем не было, поскольку герауты их не носили.
Они пробирались сквозь шумную толпу. Невозможно было сыскать и квадратного фута, свободного от людей. По ночам народ спал прямо на улицах и в общественных садах, защищаясь от холода всяким тряпьем или просто лежа как попало. Каждый имевший хоть что-нибудь на продажу тащил это в Шахпур в надежде отыскать покупателей; купцы и разносчики торговали на улицах едой, питьем и всякими безделушками. И все сбегались поглазеть на представления и разнообразные зрелища.
Танцоры и акробаты выступали на каждом углу. В кругах, нацарапанных на грязной мостовой, проходимцы-фехтовальщики бросали вызов всем прохожим, предлагая кошелек тому, кто первым пустит кровь или, для более решительных, кто нанесет две раны из трех.
— Жаль, киммериец, что ты не можешь ни есть, ни пить через это покрывало, — сказала Лейла. — Маскировка, может, и полезная, но лишает тебя праздничных удовольствий.
— Я на работе не пью, — ответил Конан. — Праздник хорош, когда есть что праздновать.
Женщина не переставала отпускать в его сторону колкости с того момента, когда они покинули жилище колдуна. Казалось, это вовсе не она бесстыдно плескалась в пруду: теперь Лейла обходилась с ним весьма прохладно.
Повсюду им навстречу попадались стражники, но киммериец не обнаружил никаких следов Загобала. Не появлялся и Торгут-хан, хотя Конан и не ждал, что надменный вице-король станет отираться с презренным сбродом. Оно и к лучшему, ибо киммериец не был уверен, что сумеет сдержать себя, заметь он кого-либо из них. Прикончить кого-то одного значило распрощаться с мечтами о сокровище.
Перед новым храмом они натянули поводья. Лишь недавно законченный, построенный из блестящего нового камня, он сверхъестественным образом выглядел непостижимо древним: его фасад был выщерблен и потрескан. Они провели коней через многолюдную площадь и привязали их к дереву, дарившему тень дворику трактира, расположенного напротив храма. Как только они уселись за низкий стол, к ним поспешил трактирщик.
Заказав еду и вино, Волволикус спросил трактирщика:
— Я полагаю, что это празднество в честь освящения нового храма. Но нет сомнения, что речь идет не об этом старом здании?
— Да, в это трудно поверить, и мне это ой как не нравится. — Свои слова трактирщик сопроводил жестом, отгоняющим нечисть. — В месяц Сбора хлебов я своими глазами видел облицовочный камень. Тогда он был новенький и блестящий, как положено. Теперь, всего через пять месяцев, он выглядит будто ему тысячи лет. Пройдитесь вокруг храма, и вы увидите кое-что очень странное: три угла острые, а юго-западный закруглен. Все старые дома в этом городе таковы, ибо с юго-запада дуют пустынные ветры и несут песок, съедающий камень, но до этого проходит много поколений.
Жестом, характерным для народа пустынь, Волволикус отогнал демонов южных ветров.
— Что же это может значить, досточтимый хозяин?
— Я не знаю, но в городе ропщут, и многие утверждают, что храм должен быть разрушен. Но, — уточнил он, — не раньше окончания праздников, которые все принимают с радостью.
— Это уж перво-наперво, — сказал Конан.
— Именно. Такого скопления народа я не видел с тех пор, как казнили великого разбойника Джемая Ужасного, а я тогда был мальчишкой. Тогда каждый день разные палачи показывали на Джемае свое мастерство. Был назначен большой приз для того, кто придумает самую изощренную пытку, но тот, чьими стараниями Джемай умрет, должен был лишиться платы. Негодник выдержал десять дней.
Трактирщик улыбался и вздыхал, вспоминая старые добрые времена.
— Но тогда у нас были правители, умеющие расправиться с преступниками. Этот же как раз недавно позволил сбежать разбойнику Конану, и теперь нам придется довольствоваться казнью нескольких дюжин жалких воров и убийц.
И он заторопился выполнять их заказ.
— Выглядит не слишком приятно, — сказал Конан, дождавшись, пока трактирщик отойдет подальше. — Я замышлял простой набег, думая, что дом этот не более чем обычный храм. Я грабил другие такие и ничего не опасался, помимо чрезмерного внимания со стороны закона. Но это не обычный храм. Не думаешь ли ты, что вторжение туда навлечет какое-нибудь гибельное проклятие на наши головы?
— Ты уже не так жаждешь сокровищ, киммериец? — усмехнулась Лейла.
— Я добуду их! — воскликнул Конан. — Но в этом случае на нашем пути могут встать дополнительные трудности. Волволикус, ты мастер в своих колдовских делах. Не навлечем мы на себя ужасную опасность, если оскверним эту громаду?
— Хороший вопрос, — сказал чародей, поглаживая бороду. — Может статься, что, пока храм не освящен, бог еще там не обитает, и в таком случае мы не подвергнемся непредвиденной опасности.
