В представлении многих, и как ни странно, в том числе и военных, служба ВОСО это некие офицеры, сидящие в кассовом зале вокзала и у которых можно выпросить место в вагоне, когда билетов на поезд нет (комендант на каждый поезд имеет свой резерв мест), или поменять воинские перевозочные документы и т.п.
Однако, как мне удалось выяснить, это далеко не главная задача ВОСО. Это так, попутно. Основная их работа это отслеживание и управление перемещением не только по железной дороге, но и речным, воздушным и морским транспортом любых воинских грузов, эшелонов с военными грузами и личным составом. И главная их задача добиться, чтобы воинские грузы и личный состав следовали и прибывали в пункты назначения строго вовремя, чтобы в пути они получали необходимое питание, воду, топливо.
Во время следования нашего эшелона, мне открылся интересный момент — начальник эшелона, а тем более все, кто едет в эшелоне, не знает, куда и когда его эшелон должен прибыть. Железнодорожный комендант знает, что эшелон №... должен прибыть на его станцию с такой то станции тогда-то, и его следует дальше отправить тогда-то на станцию такую-то. Но и он не знает конечного пункта назначения эшелона. Это знает военный комендант последней станции, который в свою очередь знает лишь то, что эшелон № ... должен прибыть на его станцию со станции.. и разгрузиться. Но он не знает откуда вообще следует эшелон. Так просто и незатейливо обеспечивается секретность маршрутов следования. Таким от образом мне стало понятно что служба ВОСО это сложное и многотрудное дело.
Тянуть эшелон должен был двухсекционнй магистральный электровоз, и по правилам воинских железнодорожных перевозок, между ним и эшелоном были прицеплены несколько пустых платформ. Пришлось по ходу дела пересмотреть размещение техники на платформах. Первыми за электровозом и несколькими пустыми платформами поставили и закрепили машины взвода обеспечения дивизиона, загруженные продовольствием, и другим не особо взрывоопасным имуществом. Машины со снарядами для самоходок убрали в самый конец эшелона. Кроме этого в задней кабине локомотива будет находится пост с радиостанцией, а замыкать эшелон теплушка с нарядом.
С самого начала погрузки присутствовали и три представителя из штаба дивизии, специально прибывшие сюда из города, с таким почти поэтическим прозвищем: Фра-нэк-к… Чувствуете? То-то!
Под их неусыпным контролем был сформирован усиленный сводный караул, для охраны техники в пути, тщательно отобраны, назначены и до икоты заинструктированы начкары.
Как принято в ВАСО, вагоны для личного состава были не пассажирские, а грузовые, наскоро оборудованные деревянными нарами. Офицеры посмеивались: «мужики, как в 41-м на войну едем!»
По закону жанра, или подлости, кому как больше по душе, после обеда вжарил дождь, внезапный, густой, беспощадный, как артиллерийский обстрел. Крупные его капли били как шрапнель. По окнам пассажирского вагона, по крышам теплушек, по броне… Рампу мгновенно залило потоками.
Как всегда выручила смекалка — все быстро облачились в ОЗК. Зенитчиком повезло больше всех, они успели погрузиться до ливня и теперь весело подначивали артиллеристов стоя у брусов своих теплушек.
Время постепенно шло, все больше поступало докладов о креплении машин, постепенно темнело, вот наконец и последняя машина закреплена. К позднему вечеру этого длинного и насыщенного для всех четверга, погрузка была закончена.
Все подразделения построились на рампе, перед классными вагонами. Нудно и долго делили между подразделениями эти вагоны, представители администрации эшелона. Не обошлось без построения и напутственного слова комполка и кого-то из политотдела дивизии. После окончания официальной части, когда все уже разместились по местам, я вышел на улицу. Откуда-то из темноты появился Сталинин, воровато оглянулся, прямо как курсант, и протянул мне фляжку с коньяком, предварительно хорошо глотнув из нее сам.
— Николай, давай, за вашу удачу, — просипел он неожиданно севшим голосом, наверное от чересчур большого глотка. Продышавшись, он продолжил, — завидую я вам, меня вот не пустили, а ведь хочется с вами уехать. С дивизионом.
Я тоже глотнул, отличный коньяк не обжигая горло, с достоинством опустился в желудок, согревая его приятным теплом. Как-то сразу стало теплее и спокойнее. Как будто этим глотком кем-то была проведена черта.
— По вагонаааам! — Послышалась команда, и я запрыгнул в тамбур. Из вагона, на рампу вышли несколько офицеров, послышался гудок и под звуки исполняемого дивизионным оркестром, традиционного марша «Прощание славянки» противно лязгнули сцепления вагонов, и эшелон медленно тронулся.
Некоторое время рядом с вагоном шел полковник Сталинин и что-то мне говорил. Но я его не слушал: все эти наставления до того надоели, что мне вдруг очень захотелось его послать куда-нибудь подальше, хотя и с трудом всё-таки сдержался. Комполка, наверное, что-то почувствовал и отстал.
Не спеша, постукивая на стыках и покачиваясь на стрелках, наш эшелон уходил на север. Свежий вечерний ветер нахально задувал в открытые двери вагонов, приятно охлаждая разгоряченные дневным солнцем и напряженной работой тела.
Напряжение стало понемногу спадать, в теплушках личный состав на сложенных ящиках выкладывал полученный сухой паек, предвкушая не казарменный по распорядку вечер. В офицерском вагоне тоже доставались разнообразные, но уже домашние запасы, на накрытом столе, в одном из купе, появилась одна бутылочка, затем незаметно вторая и потекла неторопливая дорожная беседа с занятными историями, смешными случаями из жизни, шутками и анекдотами.
К слову, надо честно сказать, что атмосфера в дивизионе сложилась хорошая, нередко случались дружеские посиделки, а не только когда отмечался чей то день рождения или другой праздник. Это не мешало старшим офицерам требовать с младших службу "на полную катушку". Пили в норму, которую четко каждый знал себе сам, поэтому никаких эксцессов в пьяном виде никогда не было.
Это было еще одним следствием из незыблемого правила "Суворыча": «В этой жизни не возможно совершенно не пить, только нужно очень хорошо знать, с кем, когда и сколько!»
Состав шел не спеша, в проеме двери проплыли вагоны соседнего состава, потом понеслись телефонные столбы, промелькнули опоры моста. Наш эшелон видно сознательно обходил крупные города, и частенько подолгу простаивая на небольших разъездах и полустанках. На второй день следования после завтрака, вместе с зампотехом отправился в городок попить пива, так как узнал, что стоять будем здесь как минимум до вечера. Сразу за вокзальчиком располагался небольшой рыночек, по которому уже бродили солдаты с нашего эшелона. Недалеко от рынка мы нашли пивную, полностью забитую народом, и тут тоже за несколькими столиками преспокойно расположились солдаты дивизиона. Пришлось подойти и выгнать их. Взяли пиво, но сидели недолго. Чувствовали себя неуютно, так как местные на нас косились, причем, не совсем дружелюбно.
Вернувшись в вагон, разместился в своем купе, и с удовольствием слушал как кто-то негромко играл на гитаре. Уже давно надоело наблюдать как за окном проносятся леса и поля. В теплушках у солдат та же картина.
Для тех кто ехал в теплушках, туалет по-малому — в открытые двери, проблемой был туалет
по-большому, поэтому, пару раз в день эшелон останавливали, как правило в чистом поле. Кому надо выбегали и садились рядом с рельсами. Пользуясь этими остановками, специально назначенные, т. н. «ответственные» проверяли метки нанесенные известью еще при погрузке, для определения сдвига техники во время движения эшелона.
Чтобы не скучать, каждый придумывал себе какое-то занятие. Например, лейтенант Джулай, установил в солдатском вагоне стереодальномер и устроил соревнование среди дальномерщиков (хотя участвовать мог любой желающий). Первым призом была большая коробка шоколадных конфет, вторым — коробка поменьше, третьим — большая шоколадка. Имелось и несколько утешительных призов в виде маленьких шоколадок.
