просто те, кто бегает плохо, те отстали или вообще не выбрались. Да и покусанные превращаются...
Этот момент меня зацепил, и я тоже спросил:
- Что, прям так сразу? Укусили и превратились?
Саня пожал плечами, а Николай задумчиво и медленно сказал:
- Могу ошибаться, но ночью, такое ощущение, - он поднял указательный палец вверх и ещё раз уточнил, - это моё мнение, но ночью словно всё происходит быстрее. Я одного “миротворца” видел, ну, который разнимать, типа, дерущихся полез. Так вот он достаточно быстро перекинулся. Сперва выскочил из толпы, рукой тряс прокушенной и матерился. А через пол часа-час уже гонял соседей с чёрными глазами.
Я задумался. Мой сосед Михалыч когда перекинулся на тёмную сторону? А шут его знает, я пришел где-то часов через четыре-пять, и он уже жрал свою жену. Так что когда он встал, узнать сложно. Но был день, может это как-то влияет? Кстати, а что там с тем покусанным? Которого только что грызли в свете фар?
Видимо, эта мысль пришла не мне одному, потому что головы Егорыча и его сына развернулись в сторону трёх неподвижных фигур в траве.
- Фары включите, - попросил я.
- Бензина почти нет, - отмазался Егорыч. - Аккумулятор и так почти сел.
Витёк сделал шаг в сторону тел, бросив на ходу:
- Пап, я гляну.
- Назааад! - заорал Еогрыч, - Ты что, дурак?! Больше всех надо?! Стой тут!
- Паааап, ну...
- Мы вместе можем сходить, - сказал я Егорычу. - Прикроем друг друга, если что.
- Пап, ну правда, - глаза Витька горели энтузиазмом. - Надо посмотреть, вдруг встанут?
- Вот кому надо, тот пусть и идёт, - отрезал Егорыч, - Встанут - пристрелим, а тебе отходить не разрешаю!
- Чтобы видеть, надо фары включить! - начал заводиться я.
- А ты думаешь, чего мы тут стоим, а?! Аккумулятор почти сдох, а топлива почти нет, хотим выменять у кого-нибудь, или купить. А то б давно уже свалили отсюда, эх! - он раздраженно махнул рукой и отвернулся. - Вон, своим фонариком посветишь, - буркнул через плечо.
Никто из этих троих так и не встал. Видимо, чтобы перекинуться, надо быть хоть немного живым. Чтобы, так сказать, дожить до обращения. Суета и стрельба в лагере продлилась до рассвета, потом потихоньку всё успокоилось. Весь остаток ночи мимо нас шли, брели или ехали вымотанные уставшие люди, похожие на тени. Большинство шли налегке, немногие как и я, с рюкзаками. Счастливчики ехали на помятых, битых автомобилях или вообще на велосипедах. Оставив женщин и Витька с Кешей на карауле, остальные повалились хоть немного поспать. Я, по крайней мере, ближе к шести утра вообще едва стоял, потому решил, что сдохнуть тихо и спокойно, во сне - не такая уж и страшная участь, и отправился на своё старое место и отрубился часов до девяти.
Когда я проснулся, мужики о чём-то спорили и орали. Орали и бабы, с чем-то категорически не соглашаясь. Минуту я прислушивался, но в общем гвалте не уловил суть. Хлебнул пару глотков прохладной воды, разжег костерок и поставил кипятиться воду в пустой консервной банке - надо было замутить бичпакет с остатками вчерашней тушенки. По моему личному плану потом надо было идти в лагерь, посмотреть что да как, поискать товарищей и знакомых. После вчерашнего спора с Егорычем остался дурной привкус и ясное понимание, что с этими персонажами мне в дальнейшем не по пути. Надо искать своих. Да и к колодцу надо было бы сходить, воды почти не осталось. Глядишь, хоть пару полторашек нацежу там. Иначе совсем труба, хоть тухлую воду из озера пей.
Пока жевал, ко мне подошел Витёк. Поблёскивая глазами, издалека начал про то, что нужно собираться суровой мужской командой, чтобы выживать в этом дивном новом мире, что нужно “собирать ништяки и хабар”, “можно круто подняться” и прочее в том же духе, включая освобождение города от чудовищ, монстров, колдунов и драконов. Резко повеяло “Сталкером”, “Сто рентген”, или как там назывался этот бар, Крузом и “Мародёром”. Я торопливо проглотил комок лапши и хотел было послать наивного романтика по матушке в задницу с особым цинизмом, но передумал, ухватив другую мысль, и спросил:
- Это вы по этому поводу так с утра орали?
Парень прервал свой пылкий спич и приуныл.
- Ага... Батя не пускает, - вздохнул парень. - Он бы уже сейчас пешком пошел отсюда, но без машины всё не утащишь, а бензина даже до Красного Яра не доехать. Всё равно тогда на трассе встанем, и всё равно часть шмоток бросить придётся. А в нынешнем бардаке как там дальше сложится, - явно процитировал он родителей, - непонятно.
- И чё решили? - лениво поинтересовался я, с сожалением глядя на опустевшую банку. Решил банки из-под тушняка не выкидывать, надо их протереть и сложить в рюкзак.
- Мужики предлагают ехать ближе к городу, слить бенз с брошенных машин. Батя хочет сходить в лагерь и сперва купить за любые деньги или попросить бенз у военных, хоть литров пять. А потом по ситуации. Иннокентий хочет идти в лагерь и подождать хоть какой-нибудь гуманитарки, послушать разговоры, и только потом решать. Саня с Николаем нормальные мужики, хотят помарадёрить какой-нибудь магазин, у них вообще жратвы нет. Прибарахлиться ещё хотят, а то уходили налегке.
Я хмыкнул. Слова про “нормальных мужиков” были сказаны с явной завистью. Типа, они сами себе хозяева, а его, будущего крутого бродягу-сталкера, папа не пускает. Небось сам себе уже звучное прозвище придумал. Ну обидно же, правда?!
- Николай с Саней, короче, готовы на мародёрку, я тоже. И ещё двое мужиков, соседи с той стороны, - он махнул рукой в противоположную сторону. - Ты с нами? - тут же рубанул он.
- А как же папа? - приподнял я бровь, запихивая банки в рюкзак.
- Так мы не далеко и не надолго. Бенз сольём, магазинчик не сильно разграбленный бомбанём и поедем. А батя точно на пол дня в лагерь уйдёт, мы к его возвращению точно вернёмся.
Юный романтик таким честным и горящим взором уставился в мой единственный глаз, что я не выдержал и заржал. Не ожидавший такой реакции парень обиженно нахохлился, а я пояснил:
- Чувак, ты вообще хорошо этих тварей разглядел? Так, чтобы совсем близко? Я от них
