— Если бы знать, что эта тварь не полезет в болото! А ведь могли бы догадаться… — Хог скрипнул зубами. Лицо его кривилось от боли, но думал он вовсе не о собственной ране. — Сколько людей зря погибло! А сообрази мы вовремя, что к чему, постреливали бы по глегу из-за повозок, беды не ведая!
— Мгал, я нашел его, он лежит там, на склоне… — сообщил появившийся Гиль прерывающимся от горя голосом.
— Гуг?
— Да, он… Мертв… — Мальчишка всхлипнул и разрыдался.
— Он попал в глаз щитоносцу. И оставался на гребне холма до последней минуты. — Мгал обнял плачущего Гиля за плечи и прижал к себе. — Он вел себя как подобает войну, и Самаат позаботится о нем.
— Но я… Я сбежал и оставил его…
— Разве устоял бы ты со своим копьем против глега? — вмешался Эмрик и неожиданно добавил: — Впрочем, если я не ошибаюсь, ты сделал больше, чем любой из нас. — И, заметив удивленные взгляды южан, пояснил: — Присмотритесь к движениям щитоносца, вам не кажется, что они стали менее стремительными? Это подействовал яд, сваренный Гилем.
— Яд? — повторил начальник караванной охраны, и лицо его просветлело. — То-то и мне почудилось… Глядите, он и правда как будто затихает.
Смертоносные удары глега замедлились. Теперь он двигался вперед вяло, словно нехотя, то и дело замирая в не решительности. Все чаще занесенная лапа его тяжко опускалась, не успев нанести удара, голова стала судорожно подергиваться, потом поникла, склонилась к земле на вытянувшейся шее, хвост уже не бил — перекатывался из стороны в сторону.
Стоявшие на вершине холма люди во все глаза смотрели на кончину казавшегося им прежде несокрушимым и неуязвимым щитоносца, и, когда громадные, похожие на каменные столбы ноги его подкосились, не в силах более удерживать исполинскую тушу, крик радости и торжества вырвался одновременно из шести глоток.
— Кто бы мог подумать! Яд какой-то жабы! Гень-гу! Маленькая Гень-гу убила гиганта глега! — ликовали воины.
— Щитоносец мертв, и мы можем похоронить Гуга. Пойдем, покажешь, где он лежит. — Мгал отстранил Гиля и, легонько подтолкнув его вперед, повернулся к Эмрику: — Оставайся тут, незачем тебе ковылять с нами. Мы принесем тело Гуга на холм и здесь похороним.
— Нам надо помочь раненым и снарядить погибших в последний путь, — сказал Хог, морщась от боли. — Но прежде мы должны спуститься вниз и зажечь костер. Увидев дым, Старший караванщик поймет, что с глегом покончено, и приведет сюда сбежавших людей.
Совершив обряд прощания с Гугом, Мгал, Эмрик и Гиль предали его тело земле по обычаю барра и спустились к болоту.
Как и предполагал Хог, увидев дым сигнального костра, караванщики вернулись, и теперь на берегу вовсю кипела работа. Оставшиеся в живых люди вытаскивали уцелевшие повозки и телеги на обращенный к болоту склон холма, собирали разбросанные, втоптанные глегом в землю товары, сносили останки своих товарищей к сложенному из обломков возов погребальному костру, перевязывали раненых, готовили пищу. Работали молча и быстро, времени до заката оставалось не много, а души умерших могли лететь к Небесному Отцу лишь при свете Солнечного Диска. Откладывать же похоронную церемонию на завтра начальник караванной охраны решительно не хотел, сообщив, что ночные стервятники, привлеченные трупом щитоносца, обязательно заявятся сюда справить свою кровавую тризну и осквернят прах воинов.
— Воинов? Разве можно назвать воинами твоих дармоедов? Я ведь говорил, что они способны только жрать и спать! Стыдно вымолвить, вы позволили какой-то вонючей ящерице уничтожить половину каравана! Чем я расплачусь с возницами, что скажу хадасам и унгирам, доверившим мне свои товары? — скрипел и блеял Старший караванщик, бегая вокруг Хога с воздетыми над головой скрюченными руками. Сочтя убытки, он установил, что из полусотни повозок едва ли тридцать смогут продолжать путь, и теперь кипел негодованием. — Вам бы не луки и копья носить, а юбки и передники! Мыслимое ли дело, отдать караван на растерзание этой безмозглой неповоротливой твари! Жаль, что она тебе руку, а не шею сломала!
Слушая старика, начальник караванной охраны молча поглаживал короткую бородку и, судя по всему, отвечать не собирался. Из двадцати семи погибших двадцать два были воинами — людьми, которых он знал уже много лет, с которыми ежегодно водил караваны и не раз попадал в скверные переделки. Это были не просто его подчиненные, это были его товарищи, его друзья, но Хог молчал, зная, что стоит ему открыть рот, и он наговорит крючконосому старику много такого, о чем впоследствии будет жалеть. Он стискивал зубы и молчал, невозмутимо поглаживая бородку здоровой рукой и тем ещё больше выводя из себя Старшего караванщика. Наконец, видя; что Хог пропускает его слова мимо ушей, старик с досадой плюнул на запыленный сапог начальника караванной охраны и побрел к туше щитоносца. Здесь-то он и столкнулся с Мгалом и его товарищами.
— Ага, явились, дети тьмы, пожиратели пиявок! — приветствовал он разглядывавших мертвого глега друзей. — Вы небось думаете, что совершили великий подвиг, всадив в эту паршивую ящерицу свои отравленные стрелы? Так знайте, что это не так, большей глупости вам, вероятно, не доводилось делать за всю вашу жизнь. Встреча с этим глегом, посланным нам самим Владыкой Жизни, была редчайшей удачей! Мы извлекли бы из брюха этой твари по меньшей мере бочонок серой амбры, ценящейся на базарах Исфатеи на вес золота. Бочонок золота! — Старик закатил глаза. — Из неё сделали бы драгоценные курения и благовония, достойные Владычиц, а теперь… Отравленная вашими проклятыми стрелами, она даже на корм бездомным псам не годится! В земле чернокожих мы. не продали в этот раз и трети своих товаров, но, если бы не вы, все можно было бы поправить… — Старший караванщик неожиданно поднял глаза на Мгала и попятился. Невразумительно пробормотав какие-то угрозы, он поспешил отойти, то и дело опасливо оборачиваясь на ходу.
— Я думал, ты его убьешь. — Гиль ухватил Мгала за руку и заглянул ему в лицо: — Ну что ты, ну мало ли чего этот полоумный старик наплетет!
— Убил бы, ведьмин сок, будь он помоложе, а так… — Мгал расслабил одеревеневшие мышцы и через силу улыбнулся: — Пусть живет, недолго уж ему поганить землю своими стопами.
Эмрик недовольно хмыкнул, но промолчал.
— А ну-ка посторонитесь! — крикнул друзьям кто-то из группы караванщиков, шедших к глегу с топорами в руках.
— В чем дело?
— Будем у этой твари зубы и когти вырубать. Заодно Старший караванщик велел и панцирные пластины прихватить. За них на базаре хорошую деньгу получить можно.
— А-а-а… — протянул Мгал понимающе. Подставил Эмрику плечо, обнял Гиля, и они медленно побрели прочь от трупа щитоносца, ставшего похожим на бесформенную каменную глыбу.
