указанном направлении.
– Держись, мы уже идём. Там нам помогут, – шептал я ей. Но она была без сознания.
Я шел уже часа три, когда она очнулась.
– Оставь меня, – прошептала шаманка.
– Вот ещё. Мы найдём кого-нибудь, и тебе помогут, – ответил я, продолжая идти.
– Не помогут, это яд. Оставь меня здесь.
– Нет. Ты забыла, нам надо выполнить пророчество. А один я не справлюсь.
Я продолжал идти, шаманка задумчиво молчала.
– Поцелуй меня, – вдруг прошептала она.
Я улыбнулся ей, присел, положив её на колено, и поцеловал в губы. Она улыбнулась.
– Ну вот, тебе уже получше, – сказал я и понес её дальше.
Не знаю, сколько я шёл, но усталость добралась до меня. Я аккуратно положил Ведану на землю и сел рядом.
– Сейчас отдохнем и пойдем дальше, – говорил я ей.
И сорвался. Я поднял руки к небу и закричал, из глаз моих хлынули слезы. Я рыдал и не мог остановиться. Я проклинал всё и всех всей известной мне нецензурной бранью.
Я давно почувствовал, что тело шаманки остыло, чувствовал, но не хотел верить. А сейчас что-то сломалось во мне, реву и не могу остановиться. Я понимал, что её больше нет. Но я встал, поднял Ведану на руки и пошёл дальше, обливая её своими слезами, пока ноги мои не подкосились от усталости и я не рухнул на землю.
Не знаю, во сне я был или в бреду. Но видение казалось мне реальным. Мы шли с шаманкой по полю. Шли так, как будто мы ещё дети, да мы и были детьми. Она что-то говорит мне, я отвечаю, и мы вместе смеёмся. В какой-то момент она начинает кричать и взлетает в воздух, я подпрыгиваю, чтобы поймать её, но не успеваю, и она улетает. А я всё ещё слышу её крик.
Я проснулся в холодном поту. Ночь, луна смотрит на меня сверху и ухмыляется. Тело всё ещё ноет от усталости. Но я мысленно заставил его заткнуться и встал на ноги. Воспоминания играли со мной злую шутку. Я постоянно видел перед собой лицо Веданы. Вот я рою яму, а она смеётся. Вот я опускаю её тело вниз и накрываю курткой, а она задумчиво смотрит в даль. Я поправляю землю на могиле и втыкаю её меч у изголовья, а она смотрит на меня и улыбается.
И я бы, наверное, сошёл с ума. Но я обещал добраться до имперского города и покончить с императором. И эта цель заставила меня действовать.
В сумке шаманки, помимо еды и воды, нашлись мои вещи. Помятая пачка сигарет, зажигалка и пакет с таблетками. Зачем она таскала их с собой, я не знаю. Возможно, хотела вернуть то, что у нас отобрали, когда пленили.
Я присел рядом с могилой и закурил. Теперь не важно, знаю ли я дорогу к городу или нет. Я всё равно дойду.
– Дойду, – сказал я, обращаясь к могиле. И проглотил несколько пилюль.
Немного постоял на месте, пока разум не заволокло туманом, и пошёл.
Уже неделю я живу у Матвея. Он обычный мужик, который нашёл меня лежащим на дороге. Матвей – владелец конюшни на краю небольшого города Алаборг. Полгода назад жена конюха заболела, и Матвей распродал всех лучших скакунов. Отвёз жену в столицу и оплатил лечение в центральной клинике. Через месяц медицина высосала последние деньги, и супруги вернулись домой. Спустя неделю жена конюха умерла.
И остался Матвей с шестнадцатилетней дочерью Алиской, кучей долгов и тремя клячами в конюшне.
Я отдал ему два кошелька, подобранных мною на поле боя. Конюх так обрадовался, что не стал разбираться, кто я, а услышав мою речь, посоветовал прикинуться немым и больше слушать, пока не выучу больше слов.
Вот так и живу, помогаю хозяевам то по конюшне, то в огороде. Девчонка ко мне привязалась, крутится рядом. А самое главное, благодаря ей я уже понимаю почти все слова на тарабарском.
Вот и сейчас я убираю конское дерьмо, а она сидит на перегородке стойла и тарахтит, не умолкая.
– Папа надеется, что наша Сивка победит в скачках, и мы сможем выплатить долги.
– А кто на ней поскачет? – подбирая слова, спрашиваю я.
– Я бы сама поехала. Но на ипподроме могут навязать своего жокея. Там свои правила. Половину выигрыша забирает всадник, а вторую – хозяин лошади. Из десяти городов коней привезут. Но наш Сивка умница, он точно выиграет.
– А как же Ласточка и Стрела?
– Ласточка уже старенькая, а Стрелка не скаковая лошадь. Порода такая, ноги короткие. Её папа для меня купил, когда у нас всё хорошо было.
– Ну всё, здесь дело сделано. Пошли за лошадьми.
Алиска спрыгнула с перегородки и первой пошла к выходу из конюшни. Дошли до поля, всю дорогу девчонка скакала как коза и напевала весёлые песенки.
Она выросла в благополучной семье, в хороших условиях и ещё не осознала, как одна трагедия разрушила сказку, в которой она жила. Матвей весь день подрабатывал в городе, оставив конюшню на нас с Алиской.
Девчонка свистнула – в ответ раздалось лошадиное ржание, и тут же прискакала Стрелка. Алиска запрыгнула на неё и поехала собирать остальных лошадей.
Я всё время удивлялся, как она может скакать на лошади без седла и уздечки. Обычно она управляется за пять минут. А сейчас прошло уже пятнадцать. Я не выдержал и пошел её искать. Нашел на краю поля, с гостями. Чиновник с солдатами приехали забрать Сивку за долги. Алиска плачет в руках одного вояки, а чинуша ей какие-то законы рассказывает.
Я подошёл ближе.
– Вы кем будете? – спросил офицер.
– Немой он, работник наш. Отцу помогает, – ответила Алиска сквозь всхлипывания.
– Постарайтесь до конца недели оплатить долги и налоги. Иначе землю придётся продать с аукциона, – вставил свои слова чиновник и махнул рукой солдатам.
Когда конфискаторы уехали, забрав Сивку, Алиска прижалась к шее Стрелки и разревелась. Ко мне подошла старая Ласточка и ткнулась носом в моё плечо. Я погладил старую кобылу по голове.
Всю дорогу домой Алиска молчала и только всхлипывала.
Конюх пришел домой поздно, было видно, что сил у него осталось, только чтобы съесть ужин и дойти до кровати. Мужика ошарашила новость о конфискованной лошади. Он задумчиво сел за стол и замер, вглядываясь в тарелку с супом.
– Папочка, как же мы теперь? – сказала Алиска, и на её глаза навернулись слёзы.
Конюх ничего не ответил.
– Когда
