Но вот сам Айдек Исавия, хотя и безропотно выполнял все приказы и отдавал их сам, чувствовал себя скверно. Он не понимал этого странного переворота, не понимал его целей или возможных благ. Да, ветераны харвенской кампании, что были не раз унижены Синклитом, рады были поквитаться с ненавистными мантиями, решившими отнять у них победу и полководца. Их стратига, который был с ними всю войну, которого они уважали и почитали.
Но Айдек не был ветераном. Он не сражался с харвенами, не шёл по их землям, не брал их крепостей и городов. Он не заплатил за победу кровавую цену, не хоронил друзей, павших от болезней или мечей и стрел варваров. Но главное — он не знал Лико Тайвиша.
Да, быть может, этот юный полководец и вправду был славным героем. Быть может, он заменял солдатам отца и был честным и достойным человеком. Раз тысячи воинов, отринув все законы и обычаи, выхватили его из рук самого Синклита, то видно они знали за кого рискуют всем.
Но как бы не был хорош Лико Тайвиш, как бы не была значима его победа, Айдек никак не мог взять толк, чем же совершенное им сейчас преступление, было лучше так и несовершенного алатреями. Ведь всё что он видел сегодня, уж слишком напоминало установление тирании. Той самой тирании, для борьбы с которой их и позвал Патар Туэдиш.
Наверное, листарг тагмы как-то уловил в нем этот настрой и потому оставил Айдека Исавию в Хайладской крепости, поручив приглядывать за именитыми узниками вместе с двумя десятками солдат. Вот так из командира знамени он сам того не желая превратился в тюремщика.
Айдек ещё раз втянул ноздрями горячий воздух, в котором совсем не чувствовалось пыли, запахов пота и еды, столь обычных для внутреннего двора крепости. Да, всё и вправду изменилось.
Фалаг повернулся к массивной двери, за которой скрывалась трапезная и, войдя внутрь, отправился в кладовую. Вернулся он с подносом, на котором стояли кувшины с водой и стопки чуть зачерствевших лепешек. Дойдя до входа в главную башню, он три раза пнул закрытую дверь ногой. Почти сразу за ней послышалось шевеление и в открывшемся проёме появилась сухая фигура воина.
— Я к пленникам, — проговорил Айдек.
Солдат кивнул и сделал шаг назад, пропуская фалага внутрь.
Там за столом сидели ещё двое воинов, а перед ними стояли кувшины, явно полные вином. Увидев командира, горе-стражники начали смущенно отодвигать глиняные сосуды, но Айдек остановил их жестом руки.
— Не надо. Вы заслужили, — негромко произнес он, и солдаты, тут же разлили по небольшим глиняным чашечкам пьянящий напиток.
— А легкое это дело оказалось столицу брать, — продолжили оборванный разговор воины, как только Айдек развернулся к ним спиной и зашагал в сторону узкой арки, за которой срывались лестничные переходы.
— Ага. Не ждали эти твари наёмные, что мы по их тушки придем. Считай, прогулялись.
— В целом да, но у Лазурного дворца, да и в гавани не всё так гладко пошло.
— А в гавани-то, что случилось? Я после Лазурного сразу сюда был направлен.
— Да вроде поцапались там по-настоящему. И вроде как пару кораблей уйти смогли.
— Ну и пусть плывут, суки благородные. Куда им теперь-то? В Айберу или Фальтасарг? Тайлар то наш!
Воины залились раскатистым пьяным смехом и стукнулись чашами.
Дойдя до конца коридора, фалаг остановился возле подсвеченного масляной лампой проёма. Темницы, в которых отвели служивших алатреям наемников и рабов-воинов, находились внизу, в подземелье. Но Айдеку не было дела до всякого побитого сброда. С их охраной и так неплохо справлялись простые бойцы, а также крепкие стены и решетки. Нет, фалага интересовали совсем иные узники старой крепости. Там, наверху, в комнатах принадлежащих командирам, были заперты вожаки неудавшегося мятежа. А вместе с ними и его бывший командир и наставник, Эдо Хейдеш.
Проклятый глупец наотрез отказался открывать ворота и передавать командование домашней тагмой. Вот только сама тагма не согласилась со своим командиром, и Эдо Хейдеша арестовали его же собственные солдаты.
И встреча с ним нагоняла на фалага почти столько же страха, как и с Ривной. Как он посмотрит в глаза Эдо Хайдишу? Что скажет? Что просто выполнял приказ и не посмел ослушаться своих командиров? Да, наверное, так именно он и скажет. Ведь такова была правда. Но что ответит ему на это его бывший листарг? Поймет ли? Промолчит? Или же проклянет как преступника? Он то сам ослушался приказа, посчитав его незаконным. И за это сидел теперь запертым и ожидая не то суда, не то отставки и ссылки.
Ответов на свои вопросы Айдек не знал. Д и боялся их услышать.
Поднявшись по узкой лестнице, которая явно рассчитывалась на случай боев внутри крепости, он оказался на втором этаже, где за закрытыми дверями находились пленники. Коридор с низким потолком освещали коптящие факелы, выхватывавшие из полутьмы конторы массивных дверей. Хайладская крепость была лишена того света и простора, который так любили тайлары. Всё в ней несло печать суровой и чужой старины. Эпохи погибшего Джасурского царства.
Насколько знал Айдек Эставия, перевороты в том государстве были совсем не редкостью. Цари и династии все время менялись, и всякий раз побежденных ждала быстрая, но весьма страшная расправа. Правители старых царств считали, что чем изощрение они казнят своих предшественников, тем прочнее будет их власть и потому редко вспоминали о милосердии. Как-то Айдек прочитал, что одной из самых известных и частых казней тогда было замуровывание живьем. Особенно новые цари любили оставлять своих врагов в стенах строящихся крепостей. По джасурским поверьям, это должно было связать камни особой магической силой. Предать прочности камням и мужества защитникам. Так что и за этой крупной кладкой вероятно скрывался далеко не один скелет неудачливых противников какого-нибудь царя или военачальника.
Фалаг провел рукой по стене и доносившиеся снизу гулкие, едва различимые голоса солдат, на миг показались ему стонами призраков, скованных на веке в камне. В их век тоже хватало жестокости. И пусть традиция замуровывать врагов канула влету вместе с некогда могучим Джасурским царством, казни в Тайларе далеко не всегда отличались милосердием.
Когда Айдек прошел чуть вперед, он понял что не один. Возле дальней двери, прислонившись к стене, и словно слившись с ней воедино, стоял страж. Фалаг сразу понял, что это не солдат из тагмы, а один из телохранителей Патара Туэдиша: он был одет в выбеленный торакс поверх кольчуги и такую же белую накидку.
Пройдя чуть вперед, он остановился перед первой дверью и кивнул на принесенный им поднос. Страж медленно отлепился от стены, и, подойдя к Айдеку, кивнул ему в безмолвном приветствии. Немного повозившись с замком, он открыл перед фалагом дверь и сделал приглашающий жест рукой.
Айдек не знал, кого именно держали в этой комнате. Он ещё не успел побывать у пленных и лишь мысленно попросил Всевышнего, чтобы там не оказалось Эдо Хейдеша. Он был не готов начинать этот день со взгляда в глаза бывшего командира.
Незаметно выдохнув, Айдек шагнул в небольшую темную комнату, освещённую лишь узкой полоской света из окошка-бойницы, в которое и руку-то можно было просунуть лишь с большим трудом. Из мебели тут был большой стол, пара стульев, сундук, да одноместная кровать, на которой, повернувшись лицом к стене, лежал крупный мужчина.
Для Эдо Хейдеша он был уж слишком большими плечистым. Всё же Всевышний внял робким мольбам фалага и не стал сразу сталкивать его лоб в лоб с бывшим командующим.
Мужчина на кровати пошевелился и, повернувшись к Айдеку в пол-оборота, уставился на него, сдвинув посидевшие брови.
— Что? Уже пора?
— Пора? — смущенно переспросил Айдек.
— Пора на казнь. Куда ещё меня могут повести, как не на плаху?
Мужчина поднялся и сел, проведя руками по лицу. Он был хорошо сложен, хотя и заплыл жиром, и даже несмотря на весьма солидный возраст в нём чувствовалась могучая сила. Айдеку он был не знаком, но вспомнив разговоры об узниках, фалаг почти сразу догадался, кому именно он принес завтрак.
