башке.
Брызнули искры!
— Ага! — заорал я, и вдруг запел…
Мы — кузнецы, и дух наш молод,
Куем мы счастия ключи.
Вздымайся выше, наш тяжкий молот,
По голове сильней стучи, стучи, стучи!
Слова я немного переврал, но это только помогло…
С каждым словом моя рука била всё сильнее и сильнее, голова чудища стала превращаться в труху, искры больше не летели, летело каменное крошево! Эта тварь действительно была каменная!
Когда кулак правой руки стал бить по кулаку левой, я постепенно пришёл в себя. Перед глазами плыли круги, ноги подкосились, глаза закрылись, сознание отключилось…
Очнулся я быстро потому что Круглый поливал меня водой из фляги. Увидев, что глаза открылись, он поменял фляги и я почувствовал, что в горло полилось вино. Сначала хотел закашляться, но потом одумался и стал глотать живительную влагу. Приподнявшись глянул на слугу, — ты как?
— Нормально, господин магистр! Главное, что лошади не пострадали, я боялся, что они переломают ноги, когда эта гадость нас сшибла, но всё обошлось. Немного поцарапало всех, но это ерунда.
— Круглый, ну какой я магистр?
— Нет-нет, магистр Берк, я всё видел!
Я поднялся, — слушай Томас, слушай меня внимательно! Я действительно магистр, но не просто магистр, а магистр по особо важным поручениям! Их я получаю от самого короля! Поэтому никто не должен знать кто я на самом деле. Ты заслужил право знать всё это, но в связи с тем, что я тебе рассказал, приказываю называть меня, или хозяин, или господин… — я почесал затылок, — господин Чешиголов! Никакого господина Берка больше нет, и уж тем более нет никакого господина магистра! Ты понял?
— Я вас понял, господин Чешиголов!
Я аж поперхнулся, молодец парень, всё схватывает на лету.
— Вот и отлично. Давай приведём себя и лошадей в порядок и продолжим путь. Покажи-ка свою руку.
Круглый безоговорочно снял куртку и рубаху. Почти у самого верха плеча был глубокий порез, крови уже не было, но мы промыли рану и перевязали её куском материи. Я приложил руку к порезу и сказал, — заживёт ещё до того, как мы спустимся с гор.
— Спасибо, хозяин, — Томас преданно взглянул на меня.
Осмотрев лошадей и не найдя серьёзных травм, мы поправили сбрую и уже собрались трогаться, когда мой зоркий слуга вновь указал мне за спину и со страхом сказал:
— Хозяиииин…
Я обернулся. Это кончится сегодня, или нет!? Покрутив головой и ничего не заметив, спросил у Томаса, — Что опять?
Слуга показывал на верх склона с которого спустилась мамаша-богомол.
Я, прищурившись, стал внимательно осматривать то место. На самом верху был заметен какой-то небольшой круглый предмет.
— Круглый, ты видишь, что это?
— Эт-то го-горный волк, — заикаясь проговорил он.
— Он вроде небольшой. Что, эти волки так опасны? — У меня абсолютно не было никакого страха. После того, с чем нам пришлось сегодня столкнуться, этот волк казался мне не страшнее домашнего шпица.
— Вся надежда только на вас, хозяин. Но будьте осторожны!
Ни чего себе! Я даже почесал затылок. Так напугаться какого-то волка, только что выскочив из такого переплёта, которого и врагу не пожелаешь! Странно… Ну да есть у нас и на волков управа, я нащупал на шнурке ухозакладывающий свисток, мысленно ещё раз поблагодарив магистра Филиппа.
— По-моему он совсем маленький, или они большими и не растут? — Я старался рассмотреть это животное получше, но он сидел довольно далеко и практически сливался с камнями.
— Это щенок, но это ничего не значит. Они очень быстро двигаются и, если кого-то захотят догнать — не убежишь даже на лошади.
По-моему, моего слугу даже потряхивало от страха. Лошади тоже стали нервничать. Ну что же пора опробовать свисток.
— Томас, стой здесь и держи лошадей, а я поднимусь чуть выше.
— Лучше не надо, хозяин! Лучше не надо!!!
— Отставить страх, — я повернулся к слуге и сурово на него взглянул. — Мы таких волков ещё с рук кормить будем!
Томас судорожно дёрнул кадыком пытаясь глотнуть.
Я сделал несколько шагов вверх по склону, когда увидел, что этот комок, приподнялся на лапах и едва слышно пискнув что-то наподобие — хи сократил расстояние между нами наполовину.
Твою дивизию!
Я быстро сунул свисток в рот и не особо сильно дунул. Волчонок застыл как изваяние, его довольно большие уши стали торчком. Посидев так секунду, он сделал небольшой шаг ко мне, потом ещё шаг и ещё.
Я дунул ещё раз, уже сильнее и зверь рванулся ко мне с невероятной скоростью…
— Ааа, — услышал я сзади крик Томаса.
Когда до меня оставалось метра три, волчонок прыгнул. Это было молниеносно. Я понял, что он летит прямо мне в горло. Скорость его была такая, что я даже руки не успел поднять. Лапы зверя толкнули меня в грудь, и мы кубарем полетели вниз.
Последнее что я услышал перед отключкой, был крик слуги, — хооозяяяиииин!
Очнулся я от того, что кто-то тёр мне щёку чем-то жестким, возможно даже камнем. Этой тёркой даже по глазам елозили с завидным упрямством. Ещё и на грудь что-то навалили. С трудом вздохнув я открыл глаза… и чуть не заорал от страха.
Волчонок сидел у меня на груди и старательно вылизывал, страшно шершавым языком, моё лицо. А зубы!!! Твою дивизию!!! Они что у него железные?! Я постарался рукой его сдвинуть, но, не тут-то было. Как-то странно повизгивая и хихикая, он елозил по мне, всячески показывая в каком он восторге и как меня любит.
Ни чего себе! Я попытался сесть. С трудом, но это удалось, а волчонок носился вокруг, приседая на задние лапы и кладя передние то мне на грудь, то на спину. Когда я поднялся — он завертелся волчком. Надо бы его погладить что ли, — мелькнула мысль, — и нагнувшись я протянул руку к голове щенка. Железные зубы клацнули в миллиметре от пальцев, я едва успел их отдёрнуть.
— Ах ты шалопай, это что такое, — непроизвольно вырвалось у меня, — а по сопатке?
Волчонок сразу присел и высунув синий язык, виновато скосил глаза в мою сторону.
— Вот то-то! — Я погрозил ему пальцем и провёл рукой по голове зверя.
Вы когда-нибудь гладили щётку по металлу? Приблизительно то же ощущение, но этому шалопаю понравилось. Он стал лизать мне руку.
— Ладно-ладно, не будем разводить телячьи нежности, — стараясь почесать его за ухом проговорил я, но ободрав руку решил оставить это занятие.
Выпрямившись, я глянул в сторону Томаса. Он, мёртвой хваткой вцепившись в удила держал перепуганных коней, глядя на меня так же испугано, как
