Чтобы Дом, наследник которого ухаживал за Ливией, посылал против нее вооруженных людей? Это имело столь же мало смысла, как все когда-либо встречавшееся Конану. А он в свои двадцать три года повидал больше безумия, чем большинство людей вдвое старше него.
А если они замышляют похищение? Возможно. Если так, то ему лучше всего покончить с этими бандитами или по крайней мере заточить их в погребе и посмотреть, как дела в других местах. Конан ничуть не сомневался, что таких дел будет более чем достаточно.
В следующий миг стало казаться, что, возможно, эти бандиты сами покончат с Конаном. Яростная атака вожака заставила Конана крепко прижаться к стене. Вожак схватил правую руку киммерийца клешней в кольчужной рукавице и вывернул ее.
Рука Конана рванулась вперед, и вожак отлетел назад, сшибив одного из своих товарищей. Его голова с хрустом впечаталась в колонну. Он съехал по ней на пол и присоединился в вине к сшибленному.
Но из-за этого движения захват на рукояти меча у Конана на мгновение ослаб. И в этот миг удар высек искры из стали и вышиб меч из руки киммерийца.
В следующее мгновение противники Конана выяснили, что обезоруженный киммериец отнюдь не беспомощен. Подвернувшаяся под руку бочарная клепка треснула одному по колену. Двое других попятились.
Теперь у Конана нашлось время схватиться за бочку с вином. Полную он не смог бы поднять, несмотря на свою силу. Но пиршество и бой лишили ее большей части содержимого. Он поднял ее над головой, а затем швырнул.
Она была более чем достаточно тяжела для того, чтобы сшибить с ног в вино обоих оставшихся врагов и удерживать их там, пока они не захлебнулись.
Конан опустился в вино на колени, положив одну руку на кинжал, и пошарил другой, пока не наткнулся на рукоять меча. Стряхнув с клинка вино, он разбил булавой еще несколько полных бочек. В двух было обычное вино, а в одной — огненное.
Огненное вино подпитывало пламя, а обычное — подняло уровень жидкости в погребе. Конан наблюдал, как вино перехлестнуло через порог потайной двери и хлынуло в лежавшие за ним глубины. Миг спустя он услышал хор воплей.
Он подумывал закрыть дверь, дабы преградить путь любым прочим врагам, дожидавшимся в туннелях. Теперь же казалось, что поток горящего огненного вина справится с этим ничуть не хуже.
Конан отступил из залитого вином погреба. Голубоватое пламя огненного вина теперь ясно освещало его. Высветилось лицо павшего вожака. И в этом лице к тому же было что-то сверхъестественное…
Конан мог бы поклясться, что лицо у вожака было бледным и веснушчатым, волосы — светлыми, почти до белизны.
Несомненно боссонец, аквилонец или даже ван. Однако теперь это лицо потемнело, так же как и волосы, и произошло это не из-за огня или дыма. Убитый казался почти таким же темнокожим, как кушит или человек с родней в Черных Королевствах.
Конан сказал себе, что это игра света и что его должны занимать иные дела. Но обдающее холодом знание, что где-то поблизости таится неизвестное колдовство, заставило его руку крепче стиснуть рукоять меча, когда он снова присоединился к своим товарищам.
Конана встретил Вандар:
— Мы заперли дверь, ведущую в погреб. Если б кто и прошел мимо нас, они б никуда не вышли.
— Да, — поддержал его второй факельщик. — Правда, никто и не пытался пройти, за исключением одного. Тот налетел на нас в ту самую минуту, когда по лестнице кубарем скатилась горничная. Догадываюсь, чем она занималась, так как к нам она свалилась в чем мать родила.
Вандар обнял за талию стройную фигурку, одетую теперь в рубашку мужчины вдвое крупнее ее.
— В самом деле, тот стигийцев сын, должно быть, никогда не видел женщины, потому что он выпучил глаза и стоял разинув рот, пока Гебро не подошел к нему сзади с булавой. — Он пнул валявшуюся на полу связанную фигуру с кляпом во рту и получил в ответ приглушенное кряканье.
— Ну по крайней мере есть хоть один пленный, — порадовался Конан. — Хорошая работа. — Он повернулся к горничной: — Как дела наверху?
Девушка вытянулась во весь рост, что выгодно обрисовало ее женственную фигуру в мокрой рубашке.
— Меня занимали иные дела, пока вдруг… ах, ему пришлось убежать сражаться с ведьмами, или колдунами, или болотными демонами, или с чем-то там еще. Я направилась прямиком сюда, и с тех пор знаю только, что делают эти люди. — Она прильнула спиной к обнявшему ее Вандару, и паренек усмехнулся.
— Отлично, — промолвил Конан. — Мне лучше подняться и…
На этот раз они услышали сверху суматошные вопли. А также безумный клич "Вперед, всегда в бой".
Конан взлетел вверх по лестнице, а следом за ним Вандар.
— Стеречь погреб, — крикнул он через плечо. — Если какая-то кучка пробьется оттуда, деритесь и зовите на помощь. Если пробьется больше, поднимитесь и закройте за собой дверь. В любом случае огненное вино сдержит их, пока мы не уладим дела наверху.
Киммериец одолел уже пол-лестницы, когда заметил, что горничная следует за ними.
— Кром побери, девочка! Там внизу безопаснее!
— Мне семнадцать, капитан. Не называйте меня девочкой. И я должна найти Псироса. Он…
— Вероятно, слишком занят попытками остаться в живых, чтобы думать о девахе, — пробурчал Вандар. Он явно возомнил, что горничная втюрилась в него, и ее намерение искать своего любовника вызвало у него ревность.
Конан какую-то минуту подумывал, не стукнуть ли их пустыми головами друг о друга и оставить обоих на лестнице. Затем кто-то распахнул дверь на лестничной площадке.
— Колдун! — завопил он и хотел было захлопнуть дверь обратно.
Конан одним прыжком преодолел оставшиеся ступеньки, схватил крикуна за руку и рванул на себя. Рука проскользнула в щель между дверью и косяком, как раз когда на дверь навалились товарищи крикуна.
Бедняга завопил, как двунадесять демонов сразу. Конан, уже навалившийся плечом на дверь, почувствовал, что товарищи этого малого заколебались. Он навалился на дверь всем своим весом и почувствовал, как та открывается.
Совершенно неожиданно массивная, окованная железом дубовая дверь распахнулась, грохнувшись о стену и скосив на своем пути несколько человек. К Конану устремился меченосец. Киммериец парировал булавой рубящий удар по низу, увидел, что на рукаве у бойца повязка Дома Дамаос, и прорычал ему прямо в ухо:
— Эй, дурень! Свой, свой, свой!
Полуоглушенный воин отступил на шаг — как раз вовремя, чтобы получить удар коротким мечом в живот. Атаковавшему пришлось полуотвернуться от Конана, чтобы высвободить клинок. А тяжелый меч киммерийца раскроил ему череп от макушки до переносицы.
