Мягкий бесшумный прыжок, и я на территории. Монастырь погружен в колдовскую дрему, и четыре зверолюда смогут поддерживать это состояние хоть до утра. Шаманство орров опирается на совершенно иные принципы, неподвластные пониманию остальных рас. Им не нужен эфир, не нужна Сила, а только лишь концентрация и помощь духов из астрала.
Не особо опасаясь шуметь, но все же достаточно аккуратно, поднимаюсь на каменное крыльцо и пытаюсь открыть двустворчатую дверь, больше похожую на небольшие ворота. Она заперта засовом с той стороны, однако зазор между створками достаточно велик, чтобы позволить мне протиснуть туда свою видоизмененную руку. Мне крайне неудобно, мышцы напряжены до предела, а рычаг воздействия слишком мал. Медленно и со скрипом, деревянный брусок, удерживающий половинки двери начинает двигаться вверх и с грохотом падает на пол. Я внутренне сжимаюсь от неожиданности и боязни разбудить местных, но следом приходит запоздалая мысль, что пока идет ритуал никто не проснется.
Внутри меня встречает квадратная площадка, в центре которой стоит небольшая статуя матери-змеи. Вокруг нее, примыкая к стенам, спиралью уходят вверх узкие каменные лесенки, прерываемые только выходами на этажи. Каждый из них разделен на маленькие отсеки, или иначе — кельи, запираемые снаружи и имеющие лишь небольшое окошко. Они немного облегчают поиск. Одна за одной, начиная с верхнего уровня монастыря, я заглядываю в них и всматриваюсь в лица спящих прямо на полу людей. Лишь тонкая подстилка из соломы отделяет их от холода камня. Не все лежат на спине, кто-то дремлет на боку или даже лицом вниз. Но моя цель слишком заметна, а потому я ее узнаю сразу.
Мне везет, бедолага-хаттаец обнаруживается на втором этаже во второй по счету комнате от лестницы. Отпираю засов и захожу к нему в помещение. Здесь все пропитано аскетизмом. Нет ни стульев, ни столов, ни мебели, только голые стены и высохшие стебли на полу. Всматриваюсь в его лицо и ощущаю жалость, в очередной раз понимая, что моя способность — это великий дар. Смог бы я найти силы продолжать жить дальше с такими повреждениями как у него? Очень сомнительно.
Кое-что в этой комнате отличается от соседских — здесь есть лишний предмет. Рядом с изголовьем воина лежит тонкая костяная трубочка. Я поднимаю ее с пола и осматриваю. Хм, зачем она? Включаю обоняние и улавливаю слегка гниловатый запах пищи. Он через нее ест! Бедняга.
Демоны! А ведь мне также придется питаться до самого конца паломничества. Меня слегка передергивает от этой мысли, но я понимаю, что это неотвратимо, если я хочу получить свой десятый уровень в ближайший месяц. Мысли в сторону, нужно торопиться и предстоит еще многое сделать. Я подхватил его тело и забросил на плечо. Не очень тяжелый, примерно, как я.
На всякий случай закрыл дверь на засов, мало ли. В несколько прыжков сбежал вниз и оказался на улице. Обратно на стену поднялся по прислоненной к ней лестнице, спрыгнул на землю и направился прочь. Чуть поодаль зашевелилась трава. Аурра. Сделал ей знак рукой и помчал в гору к телепорту. Девушка что-то прорычала ближнему шаману и отправилась за мной следом. Им предстоит находится здесь до самого последнего этапа.
Оказавшись в логове, я уложил пленника на кровать. Мне пришлось выдать зверолюдке пароль от своего убежища, но это меньшее, за что я переживал. Слишком много нас с ней связывало, чтобы сомневаться друг в друге. Она умчалась в деревню, а я начал готовиться к предстоящему преображению, при мыслях о котором тело охватывала непроизвольная дрожь.
Вскоре вернулась предводительница орров, приведя с собой молодую шаманку. Я протянул Аурре острый скальпель, который нашел в вещах старика-некроманта.
— Начнем с лица. Комплекцию я подгоню позже, сейчас главное быстро и точно привести меня в его состояние, — я указал на лежащего, — Он не проснется?
— Ближайший час нет, а дальше Урха позаботиться о нем, — она указала на сопровождавшую ее девушку, — Ложись и закрывай глаза. Ты решил уже что делать с частью лица, что скрыта повязкой?
— Да. Я хочу полную копию.
Не знаю, могут ли меня попросить снять повязку во время путешествия, или даже еще в монастыре, а потому так мне будет спокойнее.
— У него дыра, вместо глаза! — всплеснула руками девушка, отодвинув тряпицу в сторону.
— Ты сказала, что вы сможете убрать боль, значит режь…
Я прикрыл веки и почувствовал слегка холодные руки зверолюдки на своем лице. Накинул антиполе на область головы, чтобы мои "муравьи" не мешали ходу операции и попытался расслабиться. Раздалось мелодичное пение шаманки, и мне вдруг показалось, что мое тело стало чужим. Пролежав около пяти минут, я решил посмотреть, почему они так медлят и попытался открыть глаза.
— Не дергайся! Еще много работы! — недовольно рявкнула Аурра.
Как, она уже режет? Я ошеломленно водил зрачками за скальпелем, плавно скользящим по моему лицу. Видел как он погружается в щеку и пачкается в крови. Никакой боли! Вот бы мне уметь так, как эта колдунья! Сколько бы сразу проблем мне удалось бы решить.
Прошло около часа.
— Так, лицо готово. Глаз я оставлю напоследок, а сейчас тебе придется заняться костями челюсти. Придется потерпеть, чтобы ты чувствовал мои касания. — Она повернула голову и обратилась к шаманке, — Урха, дай ему возможность ощущать нижнюю половину головы.
Аурра стала легонько нажимать на участки моего лица, а я, пользуясь этими подсказками, начал преобразовывать свои кости в этих местах, распределяя и перемещая ткани вглубь тела. Было больно, но терпимо, так как эффект колдовства хоть и ослаб, но продолжал действовать. Филигранная процедура оказалась сложнее, чем я думал и заняла еще около часа.
— Великолепно! — зверолюдка поводила глазами с меня на хаттайца и обратно, — Как братья-близнецы. Остался глаз…
Меня пробрал неприятный холодок, который я почувствовал даже не смотря на обезболивающий эффект. Зрительного органа мне не приходилось лишаться никогда. Попытался ответить ей и вдруг понял, что не могу разговаривать. Челюсти и языка больше не было на месте. Я еще даже не занял место бедняги, а уже понял, как это трудно, когда даже не способен слова произнести.
Я просто кивнул в ответ и попытался думать о своей цели.
— Закончила! — сквозь убаюкивающее пение шаманки до меня донесся усталый голос Аурры. — Урха, хватит.
Постепенно стала возвращаться чувствительность, принося с собой нарастающую боль. Я поднялся с кровати, размял затекшие мышцы и осмотрел себя в зеркало. Кажется, у Аурры талант. Из отражения на меня смотрело уродливое лицо, немного отличающееся от оригинала, но лишь потому, что шрамы были совсем свежие. Ослабил поле и дал "муравьям" немного времени привести их в застарелый вид. Отлично!
Я подошел к столу и написал на листочке:
"Аурра, пусть парень пока спит здесь до моего возвращения. Если я не вернусь через месяц, просто перенесите его к монастырю и оставьте там."
Затем я подошел к кровати и прикоснулся к голове бедняги, отправив в нее мощный поток "муравьев". Его лицо словно зашевелилось изнутри, а сросшаяся неправильно кожа начала разрываться, освобождая место растущим костям нижней челюсти. Он задергался во сне, но в дело подключилась шаманка и ослабила болезненные ощущения. Мне пришлось потратить уйму энергии на восстановление лицевых тканей, но ее было совсем не жалко. Где-то в глубине души появилось удовлетворение от осознания того, что этот человек, благодаря моему вмешательству, будет способен вернуться к нормальной жизни. Он никогда не узнает, кто помог ему, но мне это и не нужно. Я еще часа не находился на месте бедняги, а уже понял, насколько сильна его воля к жизни и крепок дух.
Полностью раздел его, забрал простое полотняное рубище и снял повязку с его глаза, после чего надел это на себя и довольно глянул в зеркало. Не отличить! В последний раз взглянул на смелое, теперь уже по-мужски красивое, лицо настоящего воина и повернулся к девушкам.
