на открытый перелом.
— Что ты делаешь?
Я подошел ближе, рассматривая то, что находится внутри. Сверкающее серебристое вещество отражало свет и выглядело как нечто, что человеческий глаз может увидеть раз в жизни. Распределив вещество по всей ране, Тадеуш посмотрел на часы.
— Ускорь время. Как увидишь, что все сработало, останови.
— Я не понимаю, что ты пытаешься сделать. И тем более: с чего ты взял, что я могу контролировать будущее?
— Это относится к настоящему. Я думал, ты способен на такое.
Если бы. Я обречен не только проживать один и тот же миг постоянно, но еще и в том же мучительно медленном темпе. Это моя личная пыточная камера.
Я качаю головой.
— Мы подождем, когда твой эксперимент закончится. Я верну время и рассмотрю все в обратном порядке.
Тадеуш внимательно смотрел на меня, держа руку Евы и запястье с часами перед собой.
— Это больше шести часов в общем.
— Я понимаю.
Тадеуш бросил на меня еще один взгляд, сожалеющий, в каком-то роде. Но мне не нужна жалость обычных людей, не способных хотя бы понять, что я делаю и чувствую при этом. Мне достался самый поганый вариант управления временем, и я до сих пор не могу понять, кто решил, что мои возможности так строго ограничены. Но я могу изменить абсолютно все, вплоть до Большого Взрыва, так какого черта им жалеть меня?
Когда вещество стало исчезать с поверхности раны и тела Евы, и по затаенному дыханию Тадеуша, я понял, что процесс начался. Хоть и в обычном, не подгоняемом темпе времени, заживление глубокой раны за несколько часов выглядело весьма наглядно и воспринималось как невозможное. Я своими глазами видел, как тело за минуты лечило само себя.
Я спросил, делает ли это остальной организм гораздо уязвимее.
— Нет, в этом-то и есть чудо. Организм саморегенерирует за невообразимо короткий срок.
— Как? — Я не мог отвести взгляд, как затянутая рана на моих глазах становится одного цвета с бледной кожей Евы, делая следы пореза незаметнее.
— Я рассчитывал на временный эффект, но ее организм решил, что оставит в себе эти клетки. Процент отторжения был больше, чем удачи, поэтому я ожидал, что ее иммунитет начнет рассыпаться как песок. Но природа решила, что хочет попробовать приживить чужака.
— Ты рассчитывал сделать Еву совершенной только в этом смысле? То есть, бессмертной?
Тадеуш наклонил голову.
— Я бы это назвал иначе. Но суть одна и та же. Попробуешь?
— Объяснишь для начала, как ее тело научилось восстанавливаться так быстро?
— Я еще не знаю, я впервые опробовал Златощитник.
— А это что? — Я указал на серебристое вещество.
Тадеуш обернулся к столу.
— Это и есть Златощитник. Он заставляет организм восстанавливаться за более короткий срок.
— Тадеуш, это больше, чем короткий срок. Открытый перелом он вылечил за считанные часы, абсолютно без хирургического участия.
— Да, да. Именно. Самое интересное, что никому другому Златощитник не сможет дать подобный эффект. В составе именно те компоненты, которые связывают клетки Евы с иммунным целым.
— Можно взглянуть?
Я протянул руку к столу, но Тадеуш закрыл собой вид на вещество.
— Нет, не думаю, что это хорошая идея. У меня больше нет, и я не знаю, смогу ли воссоздать Златощитник еще раз.
— Ладно, — я отступил, переключив внимание на Еву.
Тадеуш с несколько минут стоял, бездействуя, затем подошел к столу с другой стороны, опустив в карман свое сокровище.
— Ладно, можешь начинать.
— Не вижу в этом смысла. Я все увидел своими собственными глазами. Скажи лучше, Ева ведь не знает об этом?
— О чем? — На секунду взгляд Тадеуша скосил в сторону.
— Что ты собираешься оставить ее при себе до конца своей жизни, лишив возможности сбежать от тебя путем смерти?
Тадеуш молча смотрел на меня. Затем стал проверять состояние Евы.
Я посмотрел на спящую Еву и покинул операционную.
*отсылка к цветку, проявляющему свое цветение после наступления заката.
Мне выпала возможность на некоторое время покинуть дом Тадеуша и даже страну; я собирался посетить один университет ради лекции, исследования темы которой меня очень волновали. Я с облегчением собрал свои вещи и спустился на первый этаж. Ева появилась из-за стены неожиданно, словно собиралась напугать меня.
— Доброе утро, Господин, — произнесла Ева, счастливо улыбнувшись, несмотря на то, что уже пять вечера, но она только недавно проснулась после вчерашней операции. И пояснила: — Я знала, что встречу Вас здесь из своего сна.
Я понимающе киваю.
Ева подходит ближе и пытается заглянуть мне в глаза.
— Все хорошо, Господин? У Вас все хорошо?
— Да, вполне. Так что тебе снилось?
Ева перестает от волнения кусать губы.
— Что я покинула этот дом и пыталась взлететь, но, услышав голос Мастера, потеряла способность летать. И мне стало тоскливо, — Ева прижимает сжатую ладонь к своей груди, — потому что я была за стенами дома.
— Думаешь… улица за дверью и прихожая, где мы сейчас стоим, два разных места?
Ева как-то странно улыбнулась.
— Где Ваш дом, Господин?
— У меня нет дома. Я свободен.
— Вы не называете это место своим домом?
— Я не чувствую себя здесь на своем месте, так что нет.
Ева грустно улыбнулась.
— Простите. Мне жаль, Хозяин.
— Кстати… об этом, — я посмотрел вниз, где в руке держу свои вещи.
Ева посмотрела и сразу изменилась в лице, перестав выражать вообще какие-либо эмоции.
— Вы… Вы что?..
— Не хочу давать гарантий на свои последующие действия, так что…
— Вы можете делать все, что считаете необходимым. Это не может быть неправильным.
Я внимательно смотрю на Еву, но Ева избегает смотреть мне в глаза.
— Да… замечательно. Ладно. Мне нужно идти. Не будем прощаться.
Ева кивнула и отошла в сторону, не загораживая мне путь.
На закате дня я прибыл на станцию технического обслуживания, попал внутрь использовав свои документы, и оказался в огромном центре под открытым небом. На самом нижнем этаже, в нескольких метрах ниже уровня моря, находится тот самый интересующий меня участок, где как раз и собираются двигатели и ускорители. Чтобы пройти дальше нужно предъявить специальный пропуск, которого у меня, кстати, не было.
Остановившись перед постом досмотра, я достал из внутренних карманов паспорт, визы, еще несколько документов, подтверждающих мою личность, даже страховую карту.
Охранник покачал головой и указал вверх, где на стене висит табличка: «Вход только по пропускам».
Я нервно улыбаюсь, пытаясь собрать все вместе и убрать обратно в карманы.
Позади меня на спину опускается чья-то рука. Обернувшись, вижу огромного парня в рабочем комбинезоне
