что свою смерть ты сладкой не назовешь.
– Гаденыш, я тебе все ребра переломаю! – рявкнул Укулукулун.
– Веди себя подобающе, король Укулукулун, – обронила Канханация.
– Продажная курица! Я – твой повелитель! Я, а не эта букашка! Ну, ты погоди, я воздам тебе сполна, бестолковый вершитель! Уж ты у меня хлебнешь горя! – с пеной у рта вновь пообещал расправу Укулукулун.
– Калеб Шаттибраль! Рифф, Суд Всех Преторов и Максигалдора все еще ждут начала второго Экдизиса! – проигнорировав угрозы архонта, промолвила Канханация.
Я повернул ладонь кверху (невредимая!), а затем положил ее на Базал. Легкое движение… Стрелка Ганглиона сошла с риски и направилась бороздить «сакральный круг». Ведомая Рифф, она должна была определить какой Экдизис нам назначить… Торможение… Указатель дернулся туда–сюда и затих на абрисе с фигурками разных существ, окружающих красного паука.
– Экди-зи-и-ис Му-у-удрости! Экдизи-и-ис Му-у-удрости! Максигалдора! Анкарахада! Экди-зи-и-ис Му-у-удрости! – молитвенно воспел Лиуфуил.
Серые тени Енорха, летающие пауки стражи, стали переносить на островок–ристалище громадные шары–коконы. Всего шаров оказалось восемь. Серые тени выстроили их ровной линией перед Ганлионом, а после вскрыли. Вот кто вышел из льняной внутренности: престарелый гоблин в изысканных одеждах и с тростью в лапе, крупная женщина – человек в белой рубашке, свободных штанах и красной повязке вокруг лба (при ней был гарпун), сутулый тролль с короткими мечами у пояса и фиолетовым ирокезом на макушке, рыжий магкошерст в бриджах и шляпке моряка за ушками, чумазый гном с киркой, вампир –человек с удлиненными скулами и печальными глазами, в черной кожаной броне, виал в синих перчатках и комбинезоне, на груди с вырезом под лицо, ворожея – стояла прямо, в тунике и с большой котомкой грибов.
– Экдизис Мудрости! – еще раз сказал Лиуфуил, но теперь уже мне и Укулукулуну. – Отмеченный и король Анкарахады! Цель Экдизиса – найти среди этих восьми рабов паука, замаскированного в ложную личину. Рабы станут подходить к вам, и вы по очереди должны задать им два любых вопроса, получая в ответ только «да» или «нет». Далее, после всех опросов, вы выскажете Суду Всех Преторов ваше умозаключение – кто из всех рабов является иллюзией, прячущей под собой паука. Экдизис прекратится, когда кто–то из вас даст правильный ответ.
– По итогу. Говорю – «паук» и попал – значит, выигрыш, а если ткнул мимо, то захожу на второй круг, и так до победы?
– Верно. Прозорливость – приличествует, недальновидность – возбраняется и наказывается, – подтвердил мне Лиуфуил.
– А если мы вместе назовем «паука» пауком и угадаем? Ведь такое тоже может быть.
– Тогда Суд Всех Преторов засчитает вам Экдизис Мудрости ничью. Теперь вам все понятно?
– Твои «ясно» и «понятно» уже порядком надоели мне! Если еще раз услышу их, вырву тебе хребет! – гаркнул Укулукулун, упирая руки в боки.
Лиуфуил молчаливо возвел очи на меня.
– Да.
– Архонт Дома Шелка и король Анкарахады, ты по–прежнему отказываешься от советника?
– Тебе надо повторять это каждый раз?
– Калеб Шаттибраль, отмеченный, а ты? Возьмешь ли ты свое право на советника перед Экдизисом Мудрости?
– Можно ли дважды брать одно и того же советника? – спросил я.
– Нет. Ансельм Грэкхольм уже вне твоего выбора.
– Тогда… – я посмотрел за «орбиту», парящей в воздухе Рихтвайры, – я приглашаю стать моим советником Бракарабрада! Отшельника Серебряной Росы!
– Да будет так, – согласился Лиуфуил.
Серые тени скопом покинули ристалище. Обратно из арахнидов возвратились только двое – они перенесли ко мне Бракарабрада.
– Отмеченный, Суд Всех Преторов постановляет тебе совещаться с Бракарабрадом три минуты.
– Хорошо, спасибо, – отозвался я, крепко обнимая отшельника Серебряной Росы.
– Ты очень помог мне, Калеб. Ты спас мою дочь Пастасараму и вернул Тутовой Прогалине прежнее равновесие. Я помню это и никогда не забуду, – отстранившись, сказал мне Бракарабрад.
– Ты тоже сделал для меня немало. Без тебя бы я уже давным–давно погиб, – ответил я.
– Рифф запретила королям Анкарахады владычествовать над потомками Серебряной Росы. Вседержитель «помазала» нас самым красивым Своим Благословением – альтруизмом. Ты, Калеб, тоже обладаешь им, и Рифф это по нраву. Ты Ей угоден, – Бракарабрад легонько надавил кулаком мне на грудь, – а он – нет.
Отшельник Серебряной Росы улыбнулся:
– В Анкарахаде Рифф не показывалась уже тысячу лет. Однако мне Она позволила увидеть себя воочию. Ей известно, что ты, Калеб, не хочешь быть архонтом и именно поэтому ты станешь им. Для чего и как надолго, ты узнаешь чуть позже, после того, как займешь трон. Пока же тебе предстоит пройти Экдизис Мудрости.
– У тебя есть какие–то соображения по этому поводу?
– Король Анкарахады должен уметь распознавать кто есть кто. Доверься своему наитию. Но не только ему. Анализируй, сопоставляй, классифицируй, соизмеряй. Не гляди на то, что будет говорить Укулукулун. Имей свою точку зрения.
– Время вышло, отмеченный! – изрек Лиуфуил.
– Ты башковитый и даровитый колдун, Калеб. В тебе сидит врожденное чувство справедливости и такта. Ты не избит дворцовыми интригами, и любая власть для тебя – лишь способ навести Порядок в Хаосе. Рифф учитывала это при избрании тебя Своим фаворитом. Не подведи Ее! – напоследок крикнул мне Бракарабрад, улетая вместе с серыми тенями с ристалища на Максигалдору.
Два смерча закрутились на песке неподалеку от Ганглиона. Спустя секунду они вжались сами в себя, образовав стулья с высокими спинками.
– Король, отмеченный, займите свои места, – попросил Лиуфуил.
Я прошел к черному стулу. Справа от меня, Укулукулун уселся на белый.
Оглядев нас, Лиуфуил взмыл над Максигалдорой, и с неба крикнул:
– Экди-и-и-зис Му-у-удрости! Зачинается Экди-и-изис Му-у-удрости! О, великая Анкарахада! Экди-и-изис Му-у-удрости! Мы Приступаааем! Форга-а-а-ат!
Грянула ритмичная, барабанная музыка. Услышав ее, все восемь существ стали танцевать занятный, чуть чудаковатый танец. Они потрясали оружием (у кого оно было), поворачивались вокруг своей оси, притопывали ногами и плавно жестикулировали руками. Завораживающе! Особенно старается тот гоблин! Так и крутится, так и вертится! Красавчик! Архонт же удовольствия от пляски не получал. Он что–то шептал и смотрел по сторонам.
Когда мелодия стихла, существа отошли к Ганглиону. Осталась только ворожея. Она сузила два глаза – медный и фиолетовый, а затем показала на меня:
– Два вопроса, – потребовала ворожея.
Я растерялся. Я так не могу! Мне надо подумать! Как так с бухты–барахты спрашивать что–то важное?!
Я глубоко вдохнул и выдохнул, а затем внимательно осмотрел ворожею. Укулукулун в это время нетерпеливо ерзал. Ему хотелось побыстрее закончить с «глупым» Экдизисом Мудрости.
– Тебе трудно стоять на ногах? – наконец решился спросить я.
– Нет.
– Ты поклоняешься какому–то определенному Богу?
– Да.
Ворожея ткнула на Укулукулуна.
– Теперь ты, король.
– Ты родилась в Оплоте Ведьм?
– Да.
– Ты можешь жить вечно?
– Да.
Ворожея поклонилась и ушла. На смену ей вышел гоблин в изумительном наряде –серьга в ухе, атласные штаны, такая же блузка, замшевые сапоги. Он постучал странной тростью – словно извивающаяся змея, она была с набалдашником в виде пасти кобры, по песку Максигалдоры и почтительно склонил плешивую, в пигментных пятнах голову. На этот раз Укулукулун спрашивал первый:
– Ты сам себе сделал
