– Почему так жарко? – спросил он.
Дерек подвел его к каменной стене, опустился на колени и указал на пышный узор, образованный метками, которые тянулись по ней в обе стороны дюймах в двадцати от пола.
Арлен всмотрелся. Ничего сложного, но придумано толково.
– Тепловые метки. Значит, когда подземники атакуют двери снаружи…
– …их магия просачивается сюда и обогревает стены, – докончил Дерек. – Но иногда бывает жарко, как в огневой яме, и мечтаешь о холоде.
Арлен, задыхавшийся в доспехах, отнесся к этому с полным пониманием.
Они вышли из хлева через боковую дверь и очутились на самом полустанке. Стены, пол и потолок представляли собой собственно горный камень, в котором вырубили длинные коридоры, дверные проемы и комнаты. Вдоль основания стен здесь тоже тянулись тепловые метки.
– Я не думал, что полустанок уходит настолько глубоко в гору, – признался Арлен.
– А больше некуда, иначе перекроешь дорогу, а она и так узкая. Эта сосновая сторожка, почитай, только крыльцо. Идем, покажу твои хоромы.
– Благодарю, – кивнул Арлен. – Если я в скором времени не сниму проклятые доспехи, то расплавлюсь. Сплю в них уже неделю.
– Судя по запаху, таки спишь, – хмыкнул Дерек. – Можешь занять королевские покои, больше-то все равно некому. Там есть ванна.
Королевские покои предназначались для графа Брайна и его наследников, дабы обеспечить им привычную роскошь при инспекции рудников. Они были очень красивы, битком набитые дубовой мебелью, пышными коврами и камнями с тепловыми метками. А главное, там имелась нормальная кровать с пуховой периной.
– Наконец-то луч света, – заметил Арлен.
– Ванна вон там. – Дерек показал на ровное углубление в каменном полу, над которым высился тяжелый насос. – Насос соединен с резервуаром, в резервуаре – горячая вода. Отмокай сколько влезет, а потом приходи ужинать.
Арлен кивнул, и смотритель ушел. Арлен хотел снять доспехи и забраться в ванну, но прилег на перину, наслаждаясь ее мягкостью, и обнаружил, что не в силах встать. Он закрыл глаза и заснул мертвецким сном.
В конце концов Арлен выбрался из доспехов и направился к ванне. Ему пришлось потрудиться, чтобы накачать воды, и он проснулся полностью, но горячая вода едва не усыпила снова. И только настойчивое урчание в животе заставило его одеться и заковылять к выходу. Без брони Арлен чувствовал себя почти невесомым.
– Дерек! – позвал он.
– Я в кухне! – донесся ответ. – Иди на запах!
Арлен принюхался, и урчание превратилось в рев. Нос мигом привел его к кухне, где суетился Дерек, облачившись в передник и толстые кожаные рукавицы.
– Присаживайся. – Смотритель указал на ближайший стул подле овального стола в центре комнаты, за которым могло разместиться человек двадцать. – Ужин подоспеет через минуту. Ну что, снова чувствуешь себя человеком?
Арлен кивнул и сел:
– Я только сейчас, когда вымылся, осознал, до чего был грязный.
Дерек подошел к бочонку и наполнил кружку пенным элем. Толкнул через полированную столешницу к Арлену, и тот сноровисто ее подхватил.
– Я храню бочонки в снегу, пока не понадобятся. Этот откупорил специально для тебя.
Он поднял свою кружку и отсалютовал.
Арлен воздел свою, и оба от души приложились. Арлен удивился:
– Ехать неделю, но я клянусь, что это эль Джесси Хмеля!
– Из самого Тиббетс-Брука, – кивнул Дерек, забрал у него кружку и украсил ее шапкой свежей пены. – Полезно знать по имени всех вестников, возчиков и караванных стражей.
– Это была первая выпивка в моей жизни. – Арлен отхлебнул еще и медленно погонял эль во рту.
Внезапно он снова стал двенадцатилетним, перенесся в Тиббетс-Брук и слушал, как Раген и старый Хряк торгуются в лавке.
– Первая – самая лучшая, – отозвался Дерек.
Арлен кивнул и приложился снова.
– В тот день моя жизнь изменилась бесповоротно.
– Как и у всех, – рассмеялся Дерек.
Поставив кружку, он взялся за полые ломти свежевыпеченного хлеба и наполнил их жарким из мяса и овощей.
Арлен набросился на еду, как подземник, отламывая теплую корку и подбирая ею жаркое. За считаные минуты он вычистил тарелку до блеска, не оставив ни крошки, ни капли подливы. Он в жизни не ел ничего вкуснее.
– Ночь, даже матушка так не умела, – признал он.
Дерек улыбнулся:
– Заняться-то больше нечем, вот и освоился в кухне.
Он вымыл тарелки и кружки, заменив их кофейными чашками. Пахло волшебно.
– Можем взять кофе, выйти отсюда и полюбоваться закатом, – предложил Дерек. – У меня там здоровенные окна из нового меченого стекла, которое начали делать пару лет назад. Видел когда-нибудь?
Арлен улыбнулся. Он сам и привез в Милн стекольные метки, а стекло для графа Брайна изготовили в лавке Коба. Может, он лично и метил.
– Слыхал, – ответил он, не желая огорчить смотрителя, который чуть не лопался от гордости.
На выходе из кухни каменный пол сменился гладкими сосновыми половицами, и оба вышли в большой общий зал с красивыми мягкими скамьями и низкими столами. Глаза Арлена приковались к окну, и он ахнул.
Когда-то он счел, что грандиознее вида на горы, чем тот, который открывается с крыши Герцогской библиотеки в Милне, на свете не найти, но то была лишь толика панорамы, которая раскинулась с полустанка, словно парившего над хребтами. Далеко внизу плавали облака, а когда они разделялись, еще дальше проступала крохотная точка – Форт Милн.
Смотритель и вестник устроились напротив окон, и Дерек достал пару трубок, кисет и чиркальце со спичками. Какое-то время они молча курили и пили кофе, следя с вершины мира за солнцем.
– Не думал, что когда-нибудь увижу такую красоту, – произнес Арлен.
Дерек со вздохом пригубил кофе:
– Я тоже, но теперь это всего лишь четвертая стена в моей тюрьме.
Арлен взглянул на него, и Дерек покраснел:
– Извини. Не хотел испортить тебе зрелище.
– Честное слово, я отлично тебя понимаю, – отмахнулся Арлен. – Как часто тебя сменяют?
– Раньше я дежурил через месяц, но потом меня застукали зимой в заброшенной шахте с дочкой барона, и он чуть не оторвал мне ядра. Сказал, что провалиться ему в Недра, если выдаст дочь за слугу. И вот я торчу здесь уже три месяца кряду безо всякой смены. Она уж, видно, закровила, иначе меня бы отозвали и кликнули рачителя. Мне повезет, если отпустят домой, когда пост закроется на зиму.
– Ты просидел здесь один три месяца? – не поверил Арлен.
Это казалось безумием.
– Большей частью, – ответил смотритель. – Каждые две недели являются вестники – забрать или вручить что-нибудь, а несколько раз в год приходит караван. Неделями сижу сиднем, а потом – раз! – и у меня дюжина фургонов да пятьдесят голов скота и вьючной животины, за которыми нужен пригляд, плюс тридцать стражей, которых надо разместить, да царственная особа, чтобы орать на меня, пока хлопочу.
