Поль вручил Амбиадесу и Софосу деревянные мечи и велел тренироваться и больше ничего не делать. Амбиадес притворился, что не понял, а Софос с готовностью кивнул. Они принялись разминаться. Поль с волшебником исчезли из виду.
Едва они скрылись, Амбиадес ткнул Софоса мечом под ребра:
– Давай за дело!
– Я еще не закончил разминку, – возразил Софос.
– Да брось ты, – сказал Амбиадес. – На ходу разомнешься.
Софос взял меч наизготовку, и противники начали кружить. Я смотрел на них, не вставая из-под одеяла и подложив под голову седло. Амбиадес попытался преодолеть защиту Софоса сверху, но тот помнил урок, шагнул в сторону и блокировал удар. Забыл, однако, что после блока надо сделать выпад, а когда вспомнил, брешь в обороне Амбиадеса уже закрылась.
– Хорошая защита, – сказал Амбиадес с плохо скрытым удивлением и снова замахнулся. Софос парировал, но недооценил силу удара и отступил на шаг, чтобы не упасть. В этот миг Амбиадес ринулся вперед и шмякнул его по ребрам. Софос опустил локоть, прикрываясь. Забыл, что рукой можно остановить разве что деревянный меч. Амбиадес, отводя меч назад, ударил его по локтю. Софос вскрикнул, но Амбиадес будто и не слышал.
Он снова кинулся на Софоса и под видом фехтовальной тренировки принялся колотить его до синяков. Я не мог удержаться от совета.
– Смотри, – сказал я Софосу, когда они разошлись по сторонам. – Всякий раз, когда он пытается прорвать твою защиту сверху, он оставляет неприкрытым левый бок. Шагни влево, отрази его атаку и сразу бей по грудной клетке. – Я был не так терпелив, как Поль. Не мог ждать, пока он сообразит это сам.
– Прости, – понуро сказал Софос. Он выронил меч и стоял, ссутулив плечи и потирая локоть. – Мне не хватает скорости. Амбиадес, ты фехтуешь лучше меня.
Амбиадес пожал плечами, словно говоря: «Конечно». Софос залился краской. Я фыркнул:
– Все это говорит только об одном. О том, что Амбиадес на шесть дюймов выше тебя и меч у него длиннее. И рука с мечом тоже длиннее.
Растеряв весь свой самодовольный вид. Амбиадес обернулся ко мне:
– Что ты понимаешь в фехтовании?
– Понимаю, что твоя оборона ужасна. И что любой противник твоих размеров изрубит тебя в куски.
– Ты, что ли?
– Я не твоих размеров.
– Трус!
– Ничего подобного. Если я встану и отлуплю тебя, Поль вернется и отлупит меня. А мне еще работа предстоит. Не люблю работать с синяками.
– Поль ничего не узнает.
– Конечно, конечно.
Амбиадес встал надо мной:
– Увиливаешь? Трус!
И пнул меня в бок. Не очень сильно. Но достаточно, чтобы оставить синяк на мускулах, которые могут понадобиться в любой момент.
– Амбиадес, не надо! – в ужасе воскликнул Софос.
– Только попробуй еще раз, и я расскажу волшебнику, – пригрозил я.
Он склонился надо мной, лицо перекосилось от презрения.
– Шваль помоечная! Не можешь даже постоять сам за себя!
– Нет, – сказал я. – Шваль помоечную забирают в пехоту и отправляют драться за никчемного короля, а бездельники вроде тебя сидят и смотрят.
– Ген! – запротестовал Софос. – Это пахнет государственной изменой!
– А мне-то что?
– Софос, ты удивлен? – В голосе Амбиадеса было столько презрения, что Софоса передернуло. – Такие, как он, могут служить только самим себе.
– Правда? А кому еще служишь ты? – осведомился я у него.
Удар был нанесен наугад, но попал в цель. Лицо Амбиадеса перекосилось, он замахнулся ногой и на сей раз сломал бы мне ребра, не откатись я вбок. Когда он снова занес ногу, я схватил его за пятку и дернул, лишив равновесия, потом крутанулся на земле и зацепил стопой его выпрямленное колено. Он упал. Я вскочил на ноги и присел для прыжка, как вдруг появились волшебник и Поль.
Волшебник приподнял брови. Мы расцепились. Амбиадес встал и принялся отряхивать пыль с меча. Я снова лег, положив голову на седло.
– Надеюсь, никто не в обиде? – осведомился волшебник. Ответа не последовало.
* * *
После очень тихих переговоров волшебника с Полем было решено оставить Амбиадеса с лошадьми. Волшебник намеревался оставить Софоса, но Поль не желал выпускать его из виду и не хотел оставлять с ним Амбиадеса. Было ясно, что отношения Софоса с его кумиром портятся день ото дня.
Итак, волшебник, Поль, Софос и я отправились через пустошь пешком. Я был страшно рад, что Амбиадес остался. Мы шагали весь день, куда укажет волшебник, а он следовал указаниям компаса. Тропинок не было совсем, мы пробирались среди торчащих плит черной пористой породы. Воду несли на себе. По пустоши не протекала ни одна речушка, но глубоко в недрах вода, видимо, была, потому что кое-где пучками росла трава и пробивались кустарники. Вся растительность пересохла как порох, колючки цеплялись за одежду. Шершавые камни разрывали ткань и оставляли ссадины на коже.
Волшебник объяснил Софосу, что, если лаву оросить водой, она превратится в плодородную почву, но эта область расположена выше Оливкового моря, а здесь протекает всего одна река – Арактус.
– Арактус прорезал себе глубокий каньон и почти не влияет на окружающую местность. Позже он спускается на равнины и оставляет там собранные здесь минералы. Те места – самые плодородные в Аттолии.
– А как же Оливковое море? – спросил Софос.
– Туда стекают зимние дожди, выпадающие над пустошью. Когда дожди прекращаются, ручьи быстро пустеют, и земля не приносит урожая. Вот почему ее засадили оливами, а потом покинули.
Пересекая пустошь, я снова почувствовал себя как букашка на ровной скатерти. Давало себя знать воспитание – мне хотелось видеть над собой поменьше открытого неба. Слева тянулись отвесные горы, но их крутизна скорее отталкивала, чем добавляла уюта. В Оливковом море было куда спокойнее.
Вечером мы дошли до Арактуса и повернули вверх по течению, в сторону гор. Я старался выбросить из головы мир, протянувшийся до бесконечности у меня за спиной. Возле реки изредка попадались деревья и кусты – видимо, поток лавы все-таки не выжег землю дотла. Река, большей частью узкая и глубокая, прорезала в скалах извилистое русло. Она то крутилась и билась об отвесные стены, то выскакивала из теснины и разливалась над невысоким водопадом. Временами мы шли над краем пропасти, на дне которой плескалась вода, а иногда ущелье становилось шире и мельче, и тогда мы брели по песчаному берегу реки.
На закате мы обогнули очередную излучину и вышли к высокому водопаду в два или три моих роста. На другом берегу реку замыкали утесы. В скалах виднелись красные и черные прожилки почвы. На нашей стороне берег был почти плоским, река истерла лаву в песок, а за спинами плавно поднимался холм, скрывавший из виду лавовую пустошь, через которую пролегала дорога к Оливковому морю.
Волшебник остановился и сказал:
– Вот оно.
– Что? – не понял я.
– Место, где ты заработаешь себе репутацию.
Я окинул взглядом голые скалы, реку, песчаный пляж под ногами. Было видно, что воровать тут нечего. Совсем-совсем нечего.
