велело ей пойти и посмотреть. И сказало, что пойдет вместе с ней.
– Раз ты так небрежно с ними обращаешься, – сказало оно, – сомневаюсь, что отдам их тебе, если найду.
Из долины Гефестии не был виден огонь, а между тем мир полыхал все сильнее. Сгорели оливковые деревья, сгорел дом Эвгенидеса. Пожар разрастался, и Лиопидусу стало страшно.
– Ты-то бессмертный, – сказал он брату, – а вот я погибну.
Эвгенидес взял его за руку, и они побежали от пламени. Огонь окружал их со всех сторон. От страха Лиопидус закричал, что это Небо посоветовало ему загнать брата в ловушку, он воззвал к Небу и попросил защитить его, но Небо не ответило. Эвгенидес любил брата, хоть тот этого и не заслуживал, и попытался вынести его из огня, но Лиопидус сгорел у него на руках. В этот миг Гефестия с отцом молча шли среди высоких елей.
В те времена в одной из горных долин властвовал царь Гамиатес. Он посмотрел из своего мегарона, и увидел мир, объятый пламенем, и увидел Эвгенидеса с братом, и догадался обо всем, что произошло. Он вышел из мегарона, переправился через реку и стал искать Великую богиню в ее храме, но храм был пуст. Он вернулся к реке и на берегу встретил речного бога, который был сыном Неба.
– Мир объят огнем, – сказал он реке.
– Я не сгорю, – ответила река. – Я – вода.
– Даже вода страдает от великого пожара, – возразил Гамиатес, вспомнив, как пылало все вокруг, когда Земля и Небо сердились друг на друга.
– Где сейчас пожар?
– Внизу, на равнинах.
– Выше моего течения или ниже?
– Ниже.
– Тогда мне не о чем беспокоиться, – ответила река.
– Но Эвгенидесу будет плохо.
– Эвгенидес – враг моего отца, – сказала река, и Гамиатес понял, что река не придет к нему на помощь, поэтому он остался стоять в молчании и смотрел, как пылает мир, как умер Лиопидус, как горит Эвгенидес, но не умирает.
– Смотри, – сказал Гамиатес, – Эвгенидес несет громовые стрелы твоего отца.
– Они больше не принадлежат моему отцу, – сказала угрюмая река. – Пусть Гефестия сама их отбирает.
– Если их заберешь ты, то сможешь отдать их своему отцу, а не Гефестии, – заметил Гамиатес.
– А, – сказала река и через мгновение попросила: – Скажи мне, где изменить курс, чтобы забрать громовые стрелы.
И Гамиатес сказал:
– Если сейчас ты оставишь свой прежний курс и потечешь со всей силой, то пересечешь равнину и настигнешь Эвгенидеса.
Река сделала, как велел Гамиатес, и потекла через равнину. Она рассекла самое сердце пожара и погасила его, а когда настигла Эвгенидеса, сила потока почти иссякла. Река захлестнула полубога вместе с громовыми стрелами, потому что он не выпускал их из рук, и в своем новом течении вынесла его к большой реке Сеперкии, дочери Земли.
И сказала Сеперкия малой реке:
– Ты устала. Отдай мне громовые стрелы, и я верну их своей сестре.
Пока малая река и Сеперкия боролись за обладание громовыми стрелами, Гамиатес пошел в храм Великой богини Гефестии и стал ждать ее возвращения. А Эвгенидес, забытый обеими реками, подплыл к берегу и вышел из воды, обгоревший дочерна. Вот почему у Эвгенидеса, единственного среди богов, кожа темная, как у нимбийцев, живущих на дальнем берегу Срединного моря.
* * *
Это была не самая любимая моя легенда, и мне не хотелось ее вспоминать сейчас, когда предстояла сложная работа.
– А знаете ли вы, – спросил я волшебника, – что, когда человека считают очень умным, говорят, что у него хватит ловкости украсть Дар Гамиатеса?
Волшебник вскинул голову:
– Нет, не знал. Так говорят только в народе твоей матери?
Я пожал плечами:
– Не знаю. Зато знаю, что происходит, если попытаешься и тебя поймают.
– Этого я тоже не знаю. – Волшебник был потрясен пробелом в своих знаниях. А что мне это известно – его совсем не удивило. Наверное, все воры хорошо разбираются в преступлениях и наказаниях.
– Тебя бросят.
– Наверное, это и случилось с твоей матерью. Может, потому она и покинула Эддис. – Он поддразнивал меня, изо всех сил стараясь поднять мне настроение. Либо справился со своим гневом, либо просто делает вид.
– Нет, бросят – не значит выгонят. – Я описал рукой широкую дугу. – Бросят в пропасть с самой высокой горы.
– Ох, – только и молвил он.
Мы опять замолчали. И через четверть часа услышали звук, которого ждал волшебник. В плеске реки прорезались новые нотки. Волшебник поднялся на ноги и всмотрелся во тьму. Я тоже. В считанные мгновения река исчезла. Поток остановился, несколько раз вяло плеснул через пороги и снова затих. Словно где-то в верховьях боги повернули гигантский водопроводный кран. У нас в ушах, привыкших к журчанию воды, гулко колотилась тишина полного безводья.
Я долго стоял разинув рот и наконец понял, в чем дело. Наверное, где-то вверху есть огромное водохранилище и вода, питающая Арактус, вытекает через шлюз в дамбе. В конце лета, когда воды становится мало, шлюз закрывают, и река иссякает. Я в удивлении покачал головой.
В отвесной скале, с которой только что низвергался водопад, обнаружился скрытый дверной проем. Притолокой служила сама скала, по бокам в нее были врезаны две гранитные колонны. Между колоннами виднелась дверь, прорезанная длинными щелями, пошире у середины, более узкими с концов. Из этих щелей все еще вытекала речная вода. Она падала в круглый водоем, открывшийся в речном дне.
* * *
– Я хотел попасть сюда хотя бы на день раньше, чтобы дать тебе отдохнуть, – сказал волшебник. – Река снова потечет перед рассветом. До тех пор тебе надо выбраться, потому что, думаю, храм наполнится очень быстро. Полагаю, тебе пригодится вот это. – Он протянул мне инструменты моего ремесла, завернутые в мягкую кожу.
Я их узнал.
– Это же мои!
– Да, те самые, которые отобрали у тебя при аресте. Я не вор и не знаю другого способа снарядить тебя как следует.
Сердце заколотилось так, как не билось со дня визита к королю.
– Вы уже тогда знали? – спросил я.
– Да, человек, перед которым ты хвастался в трактире, был не простым информатором, а моим агентом.
От таких поворотов в своей истории я неслышно присвистнул.
– Мне нужен свет, – сказал я.
– У Поля есть лампа.
Я оглянулся. Сзади стоял Поль. Он протянул мне лампу:
– Здесь масла на шесть часов.
– А лапчатый лом у вас есть? – спросил я.
Это единственная важная деталь, которую я не ношу среди своих инструментов, потому что она слишком большая. У Поля и правда нашелся такой лом, он пошел забрать его из своей поклажи. Я подошел к берегу. Вода в прудике еще рябила.
– Если мои расчеты верны, в этом году вода будет уходить четыре ночи подряд, и сейчас наступила вторая. Не утони с первой же попытки, – сказал волшебник.
Поль протянул мне инструмент. Я взял ломик в руку, и с ним стало как-то спокойнее, хоть я и был уверен,
