До больницы доехали в тишине. Кэлз сосредоточенно вел платформу. Я тоже слабо представляла, о чем говорить. Подмывало спросить, в чем причина такого его поведения, но я, честно сказать, не знала как. Просто не могла придумать, какую ему высказать претензию. «Почему ты не флиртуешь со мной и не делаешь никаких грязных намеков?» «Почему не наорал, после того, что я устроила в тебе в отместку, и, вообще, ты красивый синеглазый парень, куда дел избалованного мерзавца, к которому я привыкла?»
От собственных невысказанных вопросов стало смешно, и я отвернулась к окну, позволив себе улыбку, так как знала, что Кэлз ее не заметит. В конце концов, какая разница, из-за чего такое поведение? Главное, теперь мне спокойно, и я могу просто расслабиться. Хотя бы на время. А там будет видно. Вдруг это навсегда?
Марриса содержали в королевской лечебнице в пригороде Кейптона. Охраняемая территория – несколько гектаров зеленого, засаженного плодовыми деревьями и цветами парка. Там были детские площадки для самых маленьких пациентов, пруды с рыбками и аккуратные мощеные тропинки, которые мыли несколько раз на дню. Посетителям на входе выдавали специальные халаты и обувь, а служебный маг проводил дезинфекцию.
Даже для того, чтобы попасть на территорию лечебницы, нужно было иметь пропуск, у Кэлза он, к счастью, был, и меня пропустили вместе с ним без вопросов.
Я нечасто бывала в лечебницах, но они неизменно оставляли совсем другие впечатления – безысходности и тоски, и тут я ожидала увидеть нечто похожее, а не фешенебельный отель в пять звезд. Кажется, в глубине сада я видела что-то похожее на поле для гольфа.
– Клэр тоже здесь? – поинтересовалась я.
– Нет. – Кэлз ответил сдержанно. – Она дома. Семейный лекарь навещает ее каждый день. Ее жизни ничего не угрожает… Она просто спит… и мне уже сейчас хочется убить Марриса, если он не скажет, как это прекратить и зачем он сотворил подобное. – Парень сжал кулаки, и я испытала совершенно неуместное сочувствие. Неправильное и заставляющее сердце сжиматься.
– Кэлз… – начала я. – Не дави на него. Он пока не знает о том, что его подозревают законники… он может замкнуться и ничего не сказать.
– Нет, Айрис! – Кэлз крайне редко называл меня по имени, поэтому я вздрогнула. – Маррис ничего не скажет законникам. Он их не боится и знает, что его откупят всегда и ото всего. Он живет с мыслью о том, что стоит над законом, как и все мы. Но… – парень повернулся ко мне, и на его губах мелькнула улыбка, – он боится себе подобных…
– Потому что думает, будто и все остальные над законом?
– Именно. Он до последнего не верил, что Норис не сможет избежать возмездия. И, подозреваю, убедил себя в том, что мой брат отправился в застенок лишь потому, что родители Клэр приложили все усилия для этого, а мои не препятствовали.
– А как думаешь ты? – напряженно уточнила я. – Норис сел, потому что закон един для всех или потому что его не стали пытаться вытащить?..
– Какая разница, что думаю, Яд? – Он прищурился, и по спине пробежала теплая волна от пронизывающего взгляда. Исчезла вся холодность, и на секунду меня вновь захлестнули эмоции. А потом парень снова словно отдалился, и я, проморгавшись, не сразу смогла поймать нить разговора, а когда вспомнила, о чем шла речь, мы уже подошли к входу в лечебницу.
– Ну что… – произнес Кэлз, когда мы миновали три пункта охраны и оказались в пустынном холле, предназначенном для ожидания. – Готовься.
– К чему? – удивилась я.
– Думаешь, ты знаешь, насколько может быть мерзок Маррис? Нет. Ты этого не знаешь, если ты не общалась с Маррисом, который болен.
Слова Кэлза мне совершенно не понравились, и я передернула плечами. Не было возможности повернуть назад. На нужный этаж нас доставил специальный портал. Здесь было все организовано так, чтобы посетители могли сберечь свою нежную психику и, не дай боги, не столкнуться с другими больными, кроме того, которого решили навестить. Мне сложно было сказать, насколько это разумная практика. Сама я не очень хорошо переносила тяжелую атмосферу обычных клиник, но тут… создавалось впечатление какой-то странной и страшной иллюзии. Если прятать голову в песок, делать вид, что проблемы нет, вряд ли она рассосется сама собой. Аристократы тоже болели, и их болезни сопровождались теми же неприятными симптомами, как и у простых смертных.
Палата Марриса занимала почти целый отдельный этаж. Я готова была поклясться, что это какая-то магическая штука, потому что снаружи здание лечебницы не выглядело таким уж огромным, зато внутри масштабы потрясали. Как ни странно, охранники на входе пропустили нас без проблем. Дежурная медсестра вежливо улыбнулась и испарилась словно тень, а я прошла следом за Кэлзом в комнату, в которой должен был находиться Маррис.
– Надо же… – язвительный голос рыжего звучал не так бодро, как обычно, но по-прежнему мерзко. – Мой дорогой друг пожаловал. А эту зачем с собой притащил?
– Затем, что эта очень хочет с тобой поговорить, – ровно ответил Кэлз. Он держался с другом настороженно. И я понимала причины такого поведения.
– Да ладно!
Маррис лежал, откинувшись на подушки. Он казался еще более мелким и худым, чем обычно, – впалые щеки, яркие веснушки на осунувшемся голубоватом лице и совершенно безумные глаза.
– Яд, то, что ты оказалась в нужное время в ненужном месте и чуток отогнала тварь, которая пыталась сожрать мои кишки, не делает нас друзьями, и я по-прежнему на дух тебя не переношу. Кэлз, если ты хотел порадовать меня обществом кого-то в юбке, ты мог бы выбрать симпатичную блондинку с бюстом, а не эту тощую колючку.
– Вот скажи мне, Маррис, – не выдержала я. – Почему такие, как ты, не дохнут, даже если им распороть пузо?
– Брейк! – шикнул на нас Кэлз и обратился к другу: – Нам надо с тобой поговорить, а не развлечь. Это серьезно!
– Эй, брат! – Маррис даже попытался отползти чуть дальше на кровати, но уперся головой в спинку. – Я слишком слаб… мне нельзя волноваться. Правда. Я не выдумываю. Сегодня с утра приходил врач и говорил об этом. «Только положительные эмоции!» – передразнил он. – А разговоры с вами… Нет. Это далеко не положительные эмоции.
– Ты понимаешь, что погибают люди?! – зашипела я, делая угрожающий шаг вперед.
– Понимаю. – Маррис посерьезнел. – Причем лучше, чем кто бы то ни было в этой комнате… но люди погибают всегда… и я радуюсь, что выжил.
– Клэр…
– Клэр… – Маррис задумался, поджал губы и заметил: – Клэр – это отдельная история, которую я совершенно не хочу обсуждать…
– Это ведь ты сделал с ней? – угрожающе рыкнул парень.
– Ну, Кэлзик, ты же знаешь… у меня очень строгая мама. Она мне запретила разговаривать на эту тему. А я послушный сын, чего и тебе желаю.
