— Это чистейшая правда, — согласилась Ливия. — И потому предлагаю вам пройти в дом. То, что мы должны сказать, — не для посторонних ушей.
— Но вокруг никого, кроме солнца в небе, — возразила Дорис.
— Но солнце припекает, — заметила Ливия. — А наши слова и без того могут стать достаточно накаленными.
— В самом деле? — переспросила старшая женщина. Ее густые черные брови изогнулись, так же как и ее губы. Конану показалось, что Ливия слегка кивнула.
— Сударыня, вы оскорбляете этот дом, — процедил он сквозь зубы. — Вы считаете, что во дворце вам грозит опасность?
Дорис, похоже, возмутилась:
— Кто этот здоровенный невежа?
— Капитан Конан — кондотьер, он служит со своими воинами Дому Дамаос, — отчеканила Ливия, рассекая это возмущение, как разрезающий яблоко серебряный нож. — Если бы не его помощь, то план того, кто б там ни стремился меня похитить, наверняка удался бы. — Ее голос не оставлял никаких сомнений по части ее подозрений.
Дорис снова лишилась дара речи. К счастью, у Арфоса хватило ума увидеть в этом свой шанс, — не иначе как у него уже был опыт по этой части, подумал Конан.
— Мама, я не могу себе представить никакой опасности для тебя со стороны такого старого и почтенного Дома. Если ты желаешь войти, то я займусь слугами. Кого ты возьмешь с собой?
Дорис, похоже, сообразила, что стоять тут с открытым ртом значило преподносить противнице победу на блюдечке. Она отбарабанила полдюжины имен. Арфос повернулся, собираясь уйти. Конан неуклюже отвесил поклон:
— С вашего разрешения, госпожа, я хотел бы сопровождать господина Арфоса и позаботиться об удобствах слуг Лохри.
Ливия кивнула. Дорис выглядела так, словно предпочла бы оставить сына на милость змеи, но хозяйка дома уже протянула ей руку. У нее не оставалось никакого иного выбора, кроме как принять ее и исчезнуть за большими дверями в тенях входа.
Конан не стал дожидаться ухода женщин. Он уже спускался по лестнице, шагая так быстро, что господин Арфос чуть не споткнулся, пытаясь не отстать от киммерийца. После этого Конан замедлил шаг. Этого юношу требовалось держать в хорошем настроении, если он хочет развязать ему язык без помощи вина. Нельзя сказать, что Конан постеснялся бы прибегнуть к вину, если б это понадобилось. Но даже дурак вроде Арфоса поостережется пить слишком много хмельного.
Две аристократки просидели наедине большую часть вечера. К тому времени когда Дорис появилась вновь, Конан был уверен в двух вещах. Во-первых, в том, что у господина Арфоса очень крепкая голова, или же очень неболтливый язык, или, возможно, и то и другое. А во-вторых, в том, что этот молодой человек был далеко не так глуп, каким казался — или желал казаться.
Почему Арфос этого желал, Конан не знал. Его опыт знакомства со знатными домами говорил ему, что тут может быть дюжина самых различных причин. Выбирать, которая из них подлинная, было бы гаданием на кофейной гуще, а госпожа Ливия платила ему жалование не за работу гадальщиком.
Вино, выпитое им, чтобы остаться на уровне Арфоса, крутилось в голове у Конана, когда он поднимался по лестнице в покои Ливии. Когда он добрался до верха лестницы, мимо него прошел торопливо шагавший человек — человек в доспехах Воителя со знаком главного архонта на шлеме и нагруднике.
Миг спустя Конан услышал донесшиеся из покоев женские рыдания. Заслышав эти звуки, Воитель перешел на бег. Он сбежал по лестнице и выскочил за дверь прежде, чем Конан успел крикнуть стражам задержать его. Конан выругал Воителя самыми скверными словами, а затем постучался в дверь. На стук ответила одна из горничных:
— О, капитан Конан! Моей госпоже хотелось бы сейчас побыть одной. Она пошлет за…
— Я посылаю за вами сейчас, капитан! — донесся из-за двери голос, в котором он едва узнал голос Ливии. — И, Шерма, пошли за Резой.
— Госпожа…
— Сейчас же!
Конан услышал звон разбитого стекла, а затем новые рыдания. Горничная поспешила за дверь, чуть ли не с той же быстротой, что и Воитель. Конан толчком открыл дверь и вошел в покои Ливии.
— Вы посылали за мной, сударыня?
Ливия подняла покрасневшие глаза, вытерла нос и кивнула.
— Простите меня, капитан. Мне не следовало бы быть такой слабой, но…
Если за это в ответе госпожа Дорис, то Конан поклялся, что наведается к этой женщине, положит ее себе поперек колена и отшлепает ее как следует, пока ее задница не будет такой же красной, как глаза Ливии. Если уж это не улучшит ее манеры…
— Капитан, госпожа Дорис отрицает, что она имела какое-то отнощение к тому нападению. На этот счет я не сомневаюсь в ее словах. Но она также отказывается сказать хоть слово о том, кто мог желать посеять рознь между нашими домами.
Конан нахмурился. Хоть пьяный, хоть трезвый, этот господинчик Арфос тоже говорил мало. Однако кое-что из этого малого заставило Конана гадать, не был ли он больше озабочен торжеством правосудия, чем, похоже, была озабочена его мать. Возможно, это было всего лишь актерской игрой, игрой, которой он надеялся обмануть здоровенного тупого скота-киммерийца. Но если это не игра, если Арфос был серьезно заинтересован в сватовстве к Ливии на собственных условиях, а не на условиях своей матери, то из этого могло что-то выйти.
В то же время, насколько мог судить Конан, его хозяйку беспокоила не только неразговорчивость госпожи Дорис. Он принес воду и чистое полотенце, и к тому времени, когда появился Реза, Ливия уже умыла лицо.
— Я направила прошение архонтам, прося допросить наших пленников и вызвать на допрос господина Акимоса. Я надеялась, что госпожа Дорис присоединится к моему прошению. Для нее это даже более выгодно, чем для меня, она могла бы очистить таким образом свое имя.
Архонты отказали в просьбе. Они утверждают, что, хотя наш дом подвергся незаконному вторжению, мы не имели никакого права принимать на службу капитана Конана и его людей.
— Кром!
Реза пробормотал по-иранистански что-то подлиннее, но едва ли подобрее. Ливия кивнула:
— Поэтому из-за того, что два нарушения закона уравновешивают друг друга…
— Клянусь медными яйцами Эрлика! — прогремел Конан. — Кто ваши архонты, мужики или евнухи?! Неужели жителям Аргоса больше нечего делать, кроме как день-деньской создавать законы, мешающие честным людям защищаться?
— Давно известно, что похоже на то. — Голос у Ливии оставался ровным, но Конан заметил, что, закончив, она прикусила губу.
— Ну тогда давайте нанесем визит Акимосу, — предложил Конан. — Мы можем сделать его официальным визитом, пышным и аляповатым, как госпожа Дорис в ее наихудшем виде.
