ей странными. Все старше тридцати, абсолютно разные, но глаза у всех были, казалось одинаковыми. Такие глаза у загнанного зверя, зверя, который умеет убивать и убивал много раз. И все эти глаза уставились на нее.
— Чего тебе, малец? Заблудился?
— Я новенький.
— Это понятно, старенькие сюда не заходят.
— Это тринадцатая рота?
— Она самая, только тебя-то сюда, зачем прислали? — спросил мужчина лет сорока, и его взгляд устремился на нее. Взгляд был тяжелым, ощущаемый даже физически. Сам мужчина был весьма примечательным, темные слегка кучерявые волосы, побитые сединой виски, острый аристократический нос, покрытые ледяной коркой голубые глаза. Он не был крупным, скорее жилистым, но среди всех присутствовавших он был, несомненно, самым опасным.
— Меня распределили к вам.
— И из какой же ты к нам тюрьмы?
— Не из какой, я доброволец.
Губы мужчины растянулись в улыбке, а потом он захохотал, с ним захохотали и остальные.
— Надо же, к нам, и добровольца. Ты точно цифры не перепутал?
Он вырвал у нее бумаги.
— Точно, к нам. Доброволец…ха-ха-ха.
Он вернул документы и улегся на свою кровать.
— Ну, свободна только крайняя кровать, располагайся. Хотя, думаю, ты к нам не на долго.
Хлопнула дверь, и вошло еще человек десять. Впереди шел огромный, горилообразный детина. Лицо не было обезображено интеллектом, за ним следовали его товарищи по разуму. Эти бойцы кардинально отличались от того десятка, который встретил ее изначально. Этих людей, тоже можно было сравнить со зверьем, но если первый десяток (как про себя окрестила Дара) был скорее стаей волков, умных, хищных и кровожадных. То, эти были похожи на стаю шакалов, готовых растерзать толпой каждого, кто даст слабину.
— Вы, первый взвод, опять смухлевали! А мы за вас отрабатывали.
— Ну, мы же первые, нам положено отдыхать. — Ухмыльнулся темноволосый, — а вам, вторым, как обычно, положено убирать за нами.
Горилла зарычал, но видимо, решил не связываться. Его глаза так и метали молнии, но в прямое противостояние идти — кишка была тонка. И тут он увидел Дару. Свежее мясо. Сейчас начнется…
— О, у нас новая прачка.
Десяток шакалов за его спиной заулюлюкала, ожидая представление.
— Значит так, хочешь выжить — будешь стирать мне. И может, я буду добрым и возьму тебя к себе в взвод.
— А может, я не хочу к вам?
— А у тебя выбора нет. Эти — тебя не возьмут, это точно. А всего взвода два. Ну, разве что, возглавишь третий взвод, которого нет. Так что, — он швырнул на ее кровать грязную и вонючую одежду, — постираешь товарищу командиру одежку.
Атмосфера в помещении накалилась: «шакалы» в предвкушении ждали представления, «волки», казалось, вообще не обращали внимания на происходящее, лишь темноволосый с любопытством следил за ситуацией.
— Нет.
— Что ты сказал?
— Нет.
Он подошел вплотную, нависая сверху, пытаясь надломить дух.
— Ты, — толчок в плече, — будешь, — еще один, — стирать мою одежду.
— Нет.
— Будешь.
Он ухмыльнулся, и, взяв ведро с помоями, вылил их на ее кровать.
— Постираешь себе, и мне заодно. А в следующий раз, так легко не отделаешься. Даю тебе шанс. Цени мою доброту.
Вдох-выдох. Так, в драку ввязываться глупо. Их десять, ну ладно, «шакалов» то она размотает, но как поведет себя первый взвод — непонятно, а вот там точно со всеми сразу не справиться. С другой стороны, прогибаться под этих нелюдей нельзя, только те почувствуют слабину — пиши пропало. Нужно было продумать тактику поведения, в атмосфере, когда все наблюдали за ней, было сложно. И Дара вышла на улицу. Поток свежего воздуха наполнил легкие. Мысли никак не собирались в кучу. Не так она себе все представляла. Конечно, она ожидала, что вначале будет тяжело, но не на столько, чертов солдат, записавший ее сюда.
Опять хлопнула дверь, вышел темноволосый.
— А где командир роты?
— А…уже ищешь, кому пожаловаться? Будет только завтра. Сегодня я его исполняющий обязанности. Так что ты хотел?
— Ничего.
— Ну-ну. Ну ладно тогда. Ах да, сегодня тренировок не будет, можешь отдыхать до завтра.
Он развернулся и направился в сторону штаба. Ну что ж, ночевать внутри тоже не вариант. Побродив по территории, девушка нашла конюшню, и на ночь облюбовала ее крышу. Не ахти как удобно, но хоть без помоев. Утром она оставила вещи все там же, на крыше. Городок еще спал, поэтому она сделала небольшую пробежку и разминку перед построением. После чего вернулась к своей казарме. Ее кровать оказалась без белья, куда оно «пропало» — было неизвестно, как и грязная одежда здоровяка. Видимо, запах помоев был сильнее чувства гордости. Здоровяк был зол…нет не так, он был в бешенстве. Завидев Дару, тот ринулся на нее с кулаками, но так и не добежал, его путь был прерван ударом палки, которая опустилась ему на спину.
— А ну, стоять! Ни на день вас оставить нельзя.
Низкий, короткостриженый, гладковыбритый мужчина лет пятидесяти тяжело взирал на быстро построившихся солдат. Дара заняла место в конце строя.
— Итак, что тут происходит?
— Новенького учим манерам, — промычал здоровяк, его взгляд не предвещал Даре ничего хорошего.
— Ах, новенький. — Он бегло осмотрел ее, — и из какой тюрьмы? Как зовут?
Дара сделала шаг вперед.
— Меня зовут Дар. Вчера добровольно записался в ряды армии.
— И кто сидел на приеме?
— Не могу знать, он не представился.
— Ясно, разберемся. Ну, раз уж ты тут, тогда, доброволец, объясняю один раз.
Тринадцатая рота — рота «последнего шанса». Сюда прибывают из тюрем. Не всем дают второй шанс, но тем, кому повезло — все тут. Совсем невинных овечек тут нет, конечно, поэтому нарываться и качать права — не стоит.
Горилла победоносно ухмыльнулся. А Дара аж язык проглотила от такой несправедливости.
— Но и понапрасну лупить новичков я не дам. Поэтому все вместе целебные сто кругов вокруг городка.
Тут уже все по-доброму посмотрели на нее. Но никто ослушаться не посмел. Дара рванула вперед, чтоб не столкнуться с дружелюбным коллективом. После пробежки все уставшие выпали около загона с тренировочной полосой препятствий, не такая, конечно, как у мастера, в разы проще, но все же лучше чем ничего.
— Ну, кто первый на полосу?
Все дружно ненавидяще посмотрели на полосу.
— Давайте я.
— О, молодая кровь жаждет приключений. Ну, вперед.
— Ставлю пять серебрушек, что продержится 10 секунд и свалится.
— Пятнадцать.
И пошли ставки, на нее не поставил никто, даже темноволосый поставил на двадцать секунд, самый долгий результат, но все же. Командир смотрел на это все, и не вмешивался.
— Все поставили?
— А вы не будите ставить? — дернуло ее спросить командира. Она уже
