— …или совсем его добьют — возразил Док. — Пойми, Монти, никакие лекарства нельзя применять, не убедившись в их безопасности, а это очень долгое дело. А еще: ты не знаешь, почему они так себя зовут — Соперники Смерти, или просто СС!.. SS? Знакомо?
— Да как вы не понимаете??? Эти препараты испытаны в десятках миров… — и, не закончив мысль, махнул рукой.
— Впрочем, пусть они сами все расскажут. — И дверь снова открылась. В зал цепочкой вошли люди в белых балахонах, похожих на рясы монахов… только иного цвета. Они расселись напротив тройки друзей и молча смотрели на них. Док оглядел пришельцев: люди как люди, упитанные, толстощекие, сонные глаза… или безразличные, — задумался он. И только один, сидевший по правую руку от Монти, был другим. Высокий, худой, с аскетичным лицом фанатика и острыми, пронзительными глазами. Потом этот Аскет посмотрел на Дока, и в них полыхнула молния воли и силы.
— Не веришь! — гулким голосом утвердительно произнес он.
— Уж не обессудь, не верю! Вернее, не доверяю таким, как вы, — и Док замолчал, а потом неожиданно для себя сказал:
— А хочешь, я тебе морду набью?
— Ты что, сдурел! — буквально взвизгнул Монти. — Что ты себе позволяешь?
— Остынь, — холодно улыбнувшись, проронил Аскет и положил руку на плечо Монти. Тот сразу сник, будто шарик, из которого выпустили воздух, а пришелец продолжил:
— Я и сам хотел это предложить! Условие: если победишь ты, мы уйдем, если я — ты нас ведешь в свой мир!
— …вы и его спасете? Выходи! — холодно произнес Док и пошел в центр зала, краем глаза контролируя Аскета и его движения.
— Док, — встревоженно предложил Кэп, — давай лучше я!
— Успокойся, дружище… лучше за этими… за упырями смотрите, — и Док на секунду перевел взгляд на оставшихся «монахов». В тот же миг Аскет бросился вперед. Бросился очень быстро, почти размазываясь от скорости, но Док вовремя ушел в сторону, и Аскет проскочил мимо. Неуловимо быстро развернувшись, он что-то убрал в широкий рукав.
«Нож», — подумал Док и сказал:
— Ну и сука ты! — и глазами показал на его руку, в рукаве которой Аскет что-то прятал. Тот на секунду остановился и с гримасой превосходства отшвырнул в сторону какой-то удлиненный, глухо стукнувший об пол предмет.
— Теперь молись своим Богам, — злобно прошипел Аскет, и… и в ту же секунду в его сторону понеслось нечто длинное и извивающееся, причем никто не увидел, что это и откуда оно взялось. Шея Аскета, его руки, да и все тело мгновенно были крепко-накрепко оплетены коричневым и слабо шевелящимся… тросом… змеей?
— Нечестно, — прохрипел поверженный противник, извиваясь всем телом — ты… ты, — Аскет снова попытался что-то сказать, в приступе отчаяния выгнулся, сделав своеобразный мостик, и тут же рухнул набок и захрипел.
— Ты первый начал, Я только ответил! — холодно откликнулся Док и повернулся к остальным «монахам». В тот же миг створки двери со стуком распахнулись, и в зал ворвались не менее двух десятков человек, и среди них… Калган: худой, кривящийся от боли, с посохом, на который опирался всем телом.
— Этих, — он показал на «монахов», — вязать и в подвалы, а его — он повернулся к Монти, — в кандалы и в одиночку! В мою, в особую! — и только потом посмотрел на Дока.
— Все будет так, как мы договорились? — спросил Док. — Ни один из них до моего возвращения, надеюсь, не умрет от… поноса?
Калган в ответ истово перекрестился и ответил:
— Как договаривались. А чем это вы его?
— Чем? — усмехнулся Док. — А это… ну, скажем так: материализовавшееся желание.
Затем он подошел к Аскету, больше похожему на огромную катушку ниток, и, оглянувшись, спросил:
— Где Дед?
— Тут я, хлопцы, тут! — и старик, чей голос только что раздался от двери, в ту же секунду оказался рядом.
— Ну, что, поговорим с… вакцинатором? — Стягивающие пришельца путы ослабли, и Аскет открыл глаза.
— Ну, — начал было Док, но его перебил Текс:
— А почему вы так себя зовете: Соперники Смерти? Потому, что соперничаете с ней по количеству убитых. Или потому, что отбираете у нее тех, кто уже был в ее лапах?
Аскет скривился и ответил:
— А кто как хочет, пусть так и думает.
— Ладно, — сказал Док, — теперь наша очередь. — И уставился в глаза пленника. Тот отчаянно задергался и попытался глаза закрыть, но Док ласково произнес:
— Не закрывать! А то веки оторву. — И Аскет замер, задрожал и внезапно обмяк. Док и стоящий рядом Дед переглянулись:
— Я не успел понять, где…
— Ничего. Зато я все понял, так что мы теперь знаем, куда идти, — и, повернувшись к друзьям, сказал:
— Сейчас придет Изгой, и мы с ним уйдем. Вы — ждете в Трущобах. Я думаю, Калган вам скучать не даст.
Калган открыл было рот, собираясь что-то сказать, но… в коридоре послышались гулкие, равномерные удары, будто кто-то вколачивал в землю сваи — это по коридорам дворца шел Изгой. Его шаги звучали все громче и громче, и вот он уже стоит в проеме двери. Его миндалевидные, узкие и одновременно огромные глаза яро светились.
— Я готов! — гулко проронил он и неожиданно стукнул себя кулаком в хитиновую грудь. — Пошли! — И, повернувшись, двинулся на выход.
И странный спутник мне был послан адом.
Гость из невероятной пустоты,
Казалось, под его недвижным взглядом
Замолкли птицы, умерли цветы.
В нем смерть цвела какой-то жизнью черной.
Безумие и мудрость были в нем тлетворны…
С чувством продекламировал Док стихотворение Ахматовой и, обращаясь к Деду, сказал:
— Ты пригляди тут… — и в ту же секунду оказался рядом с Изгоем. Они оба скрылись за углом. Кэп с Тексом молча стояли и слушали удаляющиеся и все затихающие шаги. Потом они перестали их слышать, и в наступившей гулкой тишине друзья впервые остро почувствовали свое одиночество, свою незначительность и ненужность…
Кэп на поляне у избушки был один. Он сидел на скамейке, под навесом у печки, и строгал дощечку, пытаясь вырезать из нее обыкновенную ложку или хотя бы ее подобие. Получалось неважно, но Кэп не унывал — хоть такая, но работа! Еще через полчаса он распрямился и оглядел продукт творения рук своих, подумав: «Ничего, сойдет! Суп не прольется, а уж каша с картошкой и подавно». Потом он встал и взглянул по сторонам. Все было как раньше, ничего не изменилось. И избушка стояла как прежде, и радовал глаз новенький навес! Вот только здоровенный пес по имени Шарик, лежащий у его ног, был Кэпу непривычен. Морской волк не то чтобы не любил собак, нет! Он плохо их знал, поэтому и побаивался, если честно. А вот Шарик, неожиданно для всех, предпочитал оставаться именно с ним, и даже за Дедом не шел. А еще неожиданным для Кэпа было то, что он, единственный из всех, оказался не при делах. Для него одного не нашлось подходящего занятия. С тех пор как Док с Изгоем ушли — как сказали они, на разведку! — минул месяц, и никаких известий от них не было. Ни где они, ни что с ними — никто не знал. И эта неизвестность тяготила Кэпа сильнее всего прочего, ибо он прекрасно понимал — если Док с Изгоем не вернутся, то они с Тексом навсегда останутся в этом мире.
