- We toil alone, we bear the cost,
To soothe all those in turmoil tossed,
And give back hope, where hope was lost:
Our lives, for them, shall be our gift.”
” - Мы в первых рядах и мы ряды замыкаем;
Нас в поисках “истины” сердце и разум ведут.
От звезды к звезде, отделяем зёрна от плевел.
Чтобы ни одна душа не была брошена на произвол судьбы.
- Мы те немногие, кто стоит меж Тьмой и Светом.
Наши взгляд остр и ясен:
Чтобы отыскать истину, мы ищем и просеиваем.
- Мы трудимся в одиночку, это наша ноша,
Чтобы утешить всех тех, кто в смятении,
Вернуть надежду там, где она потеряна:
Наши жизни во имя их жизни, - таков наш дар”.
Джек замолчал, его глаза неожиданно наполнились слезами. - Было много других песен, - сказал он. - Только эту я хорошо помню.
- Она прекрасна, - тихо сказал Дрейкос. - Скажи мне, что такое “drue”?
- Я как-то спросил у дяди Вирджила, и он сказал, что это ценный минерал, - сказал Джек. - Но я так и не смог найти это слово ни в одном словаре. Наверное, это было местное сленговое название чего-то.
- Да, я помню, ты говорил мне, что твои родители были шахтёрами, - сказал Дрейкос. - Хотя и странно. Мотив этой песни показался мне более благородным и достойным, шахтёры превзошли мои ожидания. Это совершенно не похоже на то, что я слышал от шахтёров К’да и Шонтин.
- Возможно, это песня одной из нечеловеческих рас, - сказал Джек. - Есть и такие, которые почти всё воспринимают возвышенно… Никакого чувства юмора…
- Возможно, - сказал Дрейкос. - В любом случае, спасибо, что поделился этим со мной. Я подумаю над смыслом. Возможно, я даже попытаюсь перевести её на свой родной язык.
- Как хочешь, - сказал Джек. - А я, пожалуй, съем рацион и немного посплю.
- Конечно, - сказал Дрейкос. Его голова ненадолго поднялась с плеча Джека, а затем с резким рывком он выпрыгнул из под рубашки мальчика. - Пока ты это делаешь, я проверю периметр.
- Хорошо, - сказал Джек, полностью застёгивая рубашку. Он не хотел, чтобы Элисон заметила, что татуировка дракона на его теле внезапно исчезла. - Будь осторожен.
- Обязательно. Дрейкос бесшумно удалился в сгущающийся мрак.
Вздохнув, Джек направился обратно к тому месту, где Элисон разместила Эрасва и Фуки. Воспоминание об этом старом стихотворении пробудило в нём чувство боли, потери и одиночества, которые, как он думал, он давно похоронил.
Но, по крайней мере, он достиг цели, которую поставил перед собой сегодня вечером. Он дал Дрейкосу повод задуматься не только о том, хорошо ли он защищает своего хозяина. Опасностей и неприятностей здесь хватало, и без того чтобы дракон терзался подобными сомнениями.
Это было легко. Но, с другой стороны, отвлекать людей словами, мыслями или идеями - это то, что у Джека всегда получалось лучше всего.
В конце концов, именно в этом и заключалась суть мошенничества.
Ночью люди Фроста снова не побеспокоили, и после обычного утреннего ритуала они отправились в путь.
И снова Джек обнаружил, что легко освоился в роли пастуха. К этому времени он уже почти предугадывал, как поведёт себя каждый из Фуки, и несколько раз за утро ему почти удавалось остановить одного из них, до того, как тот начинал движение.
Фуки тоже освоились, они не только привыкли к его присутствию, но и, похоже, научились узнавать его голос. Он стал обращаться к ними во время движения отряда, и не только для того, чтобы отдать им приказ или предупредить. Хотя было ясно, что они не понимали его слов, они, казалось, улавливали его интонацию и реагировали соответствующим образом.
Это напомнило ему одно из изречений дяди Вирджила, которое он часто цитировал: “Мои овцы слышат мой голос и идут за мной”.
Что на самом деле означала эта поговорка, Джек толком не знал. Дядя Вирджил использовал это, чтобы пояснить, что если им с Джеком удавалось обмануть лидера какой-нибудь группы, остальные его люди обычно слепо следовали за ним.
Тем не менее, по какой-то причине эта фраза казалась уместной и здесь. Возможно, даже более чем уместной.
Они продолжили свой путь, уверенно продвигаясь к далёкой реке. Если Элисон была права, то к ночи они пройдут по крайней мере половину пути. Если “Эссеней” уцелел, то они ещё могут справиться с поставленной задачей.
Было уже за полдень, когда всё полетело… вверх тормашками.
- Вон там, - сказала Элисон, указывая на низкий хребет, где росло множество жёлто-оранжевых растений. - Видишь все эти оранжевые штуки?
- Я вижу, - сказал Джек. - И?
- Я думаю, нам лучше обойти их стороной, - сказала Элисон. - В последний раз, когда мы проходили мимо растений такого цвета, они были окружены очень большими и очень неприятными на вид насекомыми.
Джек поджал губы. Он не мог припомнить, чтобы раньше видел такие растения, не говоря уже о насекомых вокруг них. Но тогда он, наверное, гнался за Фуки. - Ты спрашивал Ахрена о них?
- Он считает их красивыми, - сказала она. - Насчёт насекомых он ничего не знает. Мне кажется, что его знания заканчиваются примерно в четверти мили от края леса. Но мне определённо не понравился вид их жуков.
- Тогда давай так и сделаем, - согласился Джек, небрежно расстёгивая воротник рубашки. Под одеждой он почувствовал, как Дрейкос сдвинулся с места, чтобы получше рассмотреть это. - Ты хочешь повернуть на восток или на запад?
- Я думаю, на восток, - сказала она. - Местность выглядит более проходимой в этом направлении.
- Я не против, - сказал Джек. До сих пор Элисон показала себя компетентным лидером, и он не видел причин сомневаться в её инстинктах. - Мы возьмём Зелёного…
И тут сзади раздался испуганный крик.
- Ахрен! - закричал Джек, крутанулся на месте, нащупывая свой танглер.
- С дороги, - рявкнула Элисон, задев его рёбра локтем когда пронеслась мимо; её “Corvine” уже был в её руке. Она скрылась за зарослями высокого тростника, когда воздух прорезал еще один крик. Выругавшись себе под нос, Джек бросился за ней.
Обойдя тростник, он увидел ужасающее зрелище. Огромное серое-бурое существо, размером и формой напоминающее Кодьякского медведя, надвигалось на группу Эрасва, его огромные передние лапы расшвыривали жирных иномирян, которые отчаянно пытались убраться с его пути. Двое из них уже лежали без сознания на земле позади него.
Фуки, гораздо более проворные, чем их хозяева, казалось, пока избегали когтей зверя. Но при всей своей ловкости они казались такими же растерянными и беспомощными перед яростной атакой.
Элисон резко остановилась на дорожке из опавшей листвы и вскинула пистолет. - Не стреляй, - крикнул Джек. - Ты попадёшь в одного из Эрасва.
- Придётся рискнуть, - огрызнулась она.
- Нет, не надо, - воскликнул Джек, схватив её за руку и потянув вниз. - Дрейкос - вперёд!
И с воплем банши, похожим на боевой клич К’да, Дрейкос выпрыгнул из-под рубашки Джека.
Даже сквозь шум Джек услышал сдавленный вскрик Элисон. Прыжок Дрейкоса прикогтил его к стволу дерева; ухватившись за ствол всеми четырьмя лапами, он оттолкнулся от него и устремился на нападавшего, как самонаводящаяся ракета.
Кодьяк помедлил, поднял голову навстречу новой угрозе. Но было уже слишком поздно. Передние лапы Дрейкоса вцепились зверю в горло, когти впились в густой мех. Остальная часть тела К’да обвилась вокруг этой точки опоры, и через долю секунды Дрейкос оказался на спине зверя.
Кодьяк взревел, издав глубокий пульсирующий звук, который казалось, пронзил желудок Джека насквозь. Зверь поднялся на задние лапы, возвышаясь над Эрасва и Фуки, его огромные передние лапы тянулись назад к плечами, в попытке сбросить этого наглого Фуки, который осмелился дать отпор.
Но хотя он мог время от времени сталкиваться с Фуки, он никогда раньше не сталкивался с К’да. Дрейкос легко уклонялся от длинных когтей, уворачиваясь или проскальзывая боком по широкой спине существа. Дважды Дрейкос отвечал на удар лапы встречным ударом собственных когтей, что вызывало ещё более пронзительный низкочастотный рёв. При этом его острые зубы продолжали впиваться в спину зверя, а хвост с жалящей силой хлестал по бокам и задним лапам Кодиака. Зверь продолжал реветь, но Джеку показалось, что в его реве появились нотки отчаяния.
