Едва прохладная вода пролилась на лицо Эльриса, он стал приходить в себя, а когда Михар убрала свои влажные руки, Эльрис открыл глаза и сразу же сел. Его взгляд скользнул по стоящему невдалеке Бриану, и глаза офирца сверкнули ненавистью. Затем он посмотрел на каменного исполина, и лицо его стало озадаченным. Наконец, Эльрис уставился на Михар и прищурился:
— Во имя Митры, зачем я вам понадобился?
Голос мужчины был красивым и густым, и несмотря на капризные и властные нотки, понравился Михар.
— Не думаю, чтобы тебе пришлось пожалеть! — проговорила Михар.
— Не думаю, что тебе стоит делать такие выводы, женщина! — презрительно сказал Эльрис. — Пожалеть придется, но не мне. В первую очередь — ему! — Офирец ткнул пальцем в сторону притихшего Бриана. — Ему в первую очередь, это я обещаю! А если ты, женщина, вознамеришься задеть меня или причинить вред Кареле, тебе тоже придется пожалеть о том, что вы оба со мной связались!
Слова его не очень-то обрадовали Михар.
— Не хочешь ли спросить Бриана, к чему ведет плохое поведение и грубость? — проворковала она.
Эльрис вместо ответа слегка провел пальцем по своим плечам, касаясь свежих царапин, потрогал рану на лбу и покачал головой:
— Прах вас побери! Бриана я спрашивать ни о чем не собираюсь, он в любом случае уже покойник! А вот ты, женщина, можешь мне кое-что рассказать!
— Например? — усмехнулась Михар и встала. Наивное упрямство человека, привыкшего, что в любом обществе окружающие воздают должное его высокому происхождению, прямо-таки умилило ее. И оттого, что бедняга Эльрис еще не до конца осознал свою участь, сердце Михар сладко замирало. Сколько приятных мгновений ждет ее, когда прозрение начнет наступать шаг за шагом. И первое слово мольбы, услышанное ею из уст офирца, станет для нее верхом наслаждения. А в том, что так оно и будет, Михар не сомневалась. Сломать спесивого красавца — ну чем не удовольствие? Не просто удовольствие, а лучше многих прочих!
— Например, я хотел бы узнать, не ты ли та самая Михар, о которой я слышал от Табасха? — грубовато спросил Эльрис.
— Да, я та самая, — отозвалась стигийка с улыбкой.
— А это не тот ли храм, куда так стремился твой брат?
— Он самый, но тебе-то что с того? — поинтересовалась Михар.
Но Эльрис не обратил внимание на вопрос. Сосредоточенно нахмурившись, он внимательно изучил каменного исполина, все пространство храма, подстилку, очаг и вещи Михар у дальней стены, замершего в напряженном ожидании немедийца… И если поначалу он был довольно спокоен, лишь только его взгляд упал на Бриана, облаченного в его, Эльриса, одежду, яростным гневом загорелись глаза офирца:
— А ну, верни мне вещи, мерзавец!
Бриан продолжал улыбаться, но госпожа его почему-то молчала и ни словом не обмолвилась в его защиту, и улыбка Бриана исказилась, смазалась. Немедиец понял, что отбиваться придется самому:
— Э, нет, это моя добыча, высокородный! — отчаянно храбрясь и пытаясь одолеть оторопь, заговорил Бриан. — Если госпожа будет так же добра к тебе, как и ко мне, получишь шерстяную накидку. Будь полюбезнее с госпожой Михар!
— Заткнись, ты, огрызок! — Эльрис почти задохнулся от злобы. Он вскочил на ноги и осмотрелся, но Михар по-прежнему молча сидела на войлоке у маленького очага и, словно не слыша перебранки мужчин, смешивала в чаше редкие снадобья. Пусть немного разомнутся, подумала она. Оба они у нее в капкане, и даже если один пока этого не понимает, несколько часов, проведенных в храме, добавят ему ума.
Но пока от офирца трудно было ждать благоразумия. Благородная кровь играла в нем. Как это обычно бывает, высокое происхождение почему-то не помогло молодому воину исподволь нащупать верное поведение. Вместо того, чтобы осознать свою участь и смириться, Эльрис грозно и медленно пошел на Бриана, и его намерения не оставляли сомнений.
— Эй, эй, высокородный! А ну потише! — Бриан вынул меч и угрожающе поднял его, выставив вперед. Подпускать офирца к себе он явно не собирался даже на пару шагов.
Тяжело дыша, Эльрис остановился. Его глаза зашарили по стенам и полу храма. Взгляд его остановился на небольшой кривой сабле в изящно украшенных кожаных ножнах, что лежала прямо около каменных колен статуи. Помедлив немного, Эльрис метнулся к оружию.
— Нет! — поспешно выкрикнула Михар, едва поняла, что задумал офирец. — Нельзя!
Стремительно сорвалась она с места, чтобы успеть преградить путь офирцу и, подбежав к Эльрису, схватила его за руку, почти повиснув на ней:
— На этой сабле заклятье! Только дотронься и погибнешь!
Гнев и недоверие прочла она в глазах Эльриса. Железная мужская рука одним движением перехватила ее ладонь и сжала тонкое запястье стигийки, грозя переломить его, как сухую веточку:
— Прочь с дороги! Подожми-ка хвост, пока я не решил повоевать с женщиной!
Пренебрежительно сморщившись, сильным толчком Эльрис отправил Михар обратно, на ее войлочную подстилку. Она пролетела несколько шагов и шлепнулась вниз, едва не сломав себе руку.
Злоба вспыхнула в ней пополам с восхищением: какая сила, какая безудержная мощь! И как жаль, что этот бесподобный мужчина так пока и не понял, как можно, а как нельзя себя вести!
Она подползла к чаше и опустила туда обе ладони. Ничего, сейчас она поучит его уму-разуму… Да, это будет очень больно, но порой не оценишь выпавшего тебе удовольствия, не испытав прежде сжигающей боли. Если офирец решил идти именно таким, не самым легким и не самым приятным из путей познания, она охотно ему в этом поможет.
Эльрис тем временем раздумывал, не было ли предостережение Михар простой уловкой, обманом. Если бы он не проспал беседу Карелы и Табасха, он знал бы, что вмешательство Михар спасло его от верной и мучительной смерти. Однако и без этого чутье, начавшее вдруг очень кстати просыпаться, подсказало Эльрису, что странного порыва стигийки лучше послушаться. Сабля, лежащая на каменном полу, была на первый взгляд безобидным легким оружием, которое больше подходило бы подростку, только начинающему обучаться воинскому искусству, или ловкой подвижной женщине. Но Эльрис не погнушался бы женской саблей для того, чтобы проучить солдата-предателя. Однако что-то помогло Эльрису не сделать роковой ошибки. Вздохнув, офирец отошел от сабли подальше.
Чуть шатаясь от слабости, офирец попытался обойти Бриана. Но немедиец был наготове, и острый кончик меча был направлен прямо в грудь Эльриса, и было очевидно, что разъяренному, но безоружному дворянину не проскользнуть в расщелину выхода мимо Бриана.
Михар покосилась на обнаженного офирца и, мешая вожделение со злобой и обидой, быстро сделала под водой несколько заученных еще в детстве движений пальцами.
