ради власти, смертные шли на куда более дикие и мерзкие вещи.
— Времени мало. Стены говорят со мной. Я чувствую всё, что происходит в этой крепости, граф. Совсем скоро у Даниила окажется достаточно силы. Пока остальные будут ломать защиту и пробиваться, он успеет всё закончить. У тебя есть сила Древнего, а я единственный, кто может пройти через барьеры. Дарья сейчас с ним точно бы не справилась. Погибла бы девчонка и дело с концом. А у нас есть шанс. Идём.
Пока мы разговаривали, Мьёльнир вытянул ложноножку к стене, изучая её энергетическую структуру. И когда Оболенский развернулся, двинувшись дальше, живой камень неожиданно оптимистично пропищал.
— Сс-с-структура нарушена. Я могу подчинить.
Я отдал короткую команду действовать и спутник принялся за дело, скользя по стене ложноножкой, чтобы поддерживать постоянный контакт.
Потом князь снова на момент остановился. Оглянувшись, посмотрел на меня так, что сразу стало ясно — пришли. А потом в очередной раз приложил руку к каменной кладке, заставляя открыться проход.
Когда камни отошли в сторону, я удивлённо моргнул. И приказал Мьёльниру остаться здесь, продолжив работу. Когда я отдал команду второй раз, надавив тоном, спутник всё-таки подчинился и покинул запястье моей правой руки. А я шагнул следом за Оболенским, оказавшись около стены громадного вытянутого зала, с двух сторон которого тянулись ряды колонн.
Трупы. Заливающая паркет кровь. Ещё живые люди, безвольно лежащие на полу. И довольно улыбающийся Даниил.
Теперь я прекрасно знал, почему раньше никто не заметил, что у царевича не всё в порядке с головой. Как минимум, у меня имелось веское предположение на этот счёт. По той простой причине, что раньше в его теле не было сгустка непроглядной черноты, что сейчас впитывал силу, разорванной в клочья души. Не было «искры» Аида.
Я рассчитывал на разговор. Беседу в которой возможно получится что-то выяснить. Смертные, которые слишком быстро обретают колоссальную мощь, часто любят потрепаться, считая себя хозяевами положения. А этот именно таким и выглядел — дорвавшимся до нового источника силы и безудержно поглощающим энергию посмертия.
Но Рюрикович удивил — юноша не стал пытаться поговорить. Ударил в ту же секунду, как я оказался рядом с Оболенским.
Взвыли, вырванные из тел души. Загудел, пронизываемый мощью воздух. Мгновение и на нас ринулись десятка два монстров, которыми обратились посмертные образы Одарённых.
Плеснуло силой от Оболенского и навстречу бесформенным теням устремились десятки призрачных соколов. Ударил поток пламени Сандала. Хлестнула огненно-солнечная плеть Аматэрасу.
Твари были сильны. Очень просты по своей структуре — таких не использовали даже худшие из членов свиты Аида. Но зато до безумия напитаны божественной мощью. Потому трое из них всё-таки прорвались. Разорвали соколов Оболенского, уклонились от плети и выдержали натиск пламени Сандала.
Правда, сильно это им не помогло — сабля князя легко рассекла одну из сущностей, а мой клинок разрушил энергоструктуры двух оставшихся, превратив их в тонкую взвесь.
Но выродок Бездны и не собирался достать нас этой атакой — она понадобилась исключительно для того, чтобы выиграть немного времени. С этой задачей, созданные из душ монстры справились на отлично.
А смертный с «искрой» Аида, прибегнул к тому же средству, которое я недавно сам использовал в битве за крепость Шуйских. Мне было хорошо видно, как божественная мощь хлестала по каналам его каркаса, заливая всю энергетическую систему и выводя смертного на совершенно новый уровень силы. Кольчугу он хоть и поставил, но сделал это не слишком ловко — она прикрывала от урона, при этом не мешая мне разглядеть происходящее под защитным барьером.
Воздух заполнил рык Сандала. Засверкали светло-зелёные всполохи, из которых начали сплетаться звериные фигуры — Дар Оболенского работал медленно, как будто с трудом находя достаточно силы. Я же снова пустил в дело Глас.
— ОСТАНОВИСЬ! Даже если ты выиграешь бой, всё равно потом умрёшь. Давай поговорим.
Атаковать его сейчас, когда внутри вращался крупный и нестабильный осколок настоящей божественной «искры», стало бы верхом глупости. Возможно у меня и вышло бы пробить защиту. В теории, я даже мог достать его самого клинком. Только вот кусочек божественной сути этот смертной получил совсем недавно. И независимо от того, каким именно способом тот заставил удержаться в его теле, прямо сейчас, осколок был крайне нестабилен. Даже я, используя свою собственную «искру», что работала с привычным к такого рода воздействию каркасом, безумно перегружал энергетическую структуру смертного тела. Что уж говорить о том, кто обрёл новые возможности, максимум пару суток назад.
Потому я использовал оружие другого формата — попытался отвлечь врага. Заставить его заговорить. Поверить, что дело можно решить миром. К тому же, мне было крайне интересно, откуда он взял этот осколок «искры» Аида? Как тот вообще сохранился в этом мире?
Но Даниил никак не отреагировал. Лишь безумно перекосил лицо, а потом потянул из ножен клинок, наполняя его чёрной дымкой, что клубилась вокруг.
Да сколько же в нём мощи? Почему его тело вообще ещё цело, а не разлетелось в мелкие клочья?
— Бьём вместе, граф! По моему сигналу!
Рёв Оболенского ещё не затих, а закончившие формироваться медведи, устремились вперёд. Ради справедливости — энергии он в них тоже влил немало. Только вот Рюрикович сейчас был куда сильнее. А обломок «искры» Аида перешёл в стабильное состояние.
Мгновение и зал перегородил гудящий чёрный вал. Ещё секунда и он захлестнул фигуры зелёных медведей, безжалостно давя их и разрывая в клочья. А потом устремился к возвышению, на котором стояли мы.
Я встретил его ударом собственной силы. Даниил влил в атаку столько мощи, что проще было рассечь волну встречным выпадом, чем пытаться вывести на нужный уровень собственную кольчугу.
Сработало лишь отчасти — моя божественная мощь взрезала вал сразу в пяти местах, ослабив его порыв, но не уничтожила полностью. Остатки накатились на нас. Захлестнули с головой, полностью перекрывая обзор и заставляя вливать в кольчуги энергию.
Сандал показал картинку Рюриковича, который бежит к нам с обнажённым мечом и спикировал вниз, выпуская поток пламени. Момент и изображение замелькало, а в голове раздался яростный и наполненный болью рык дракона.
Я плеснул собственной силой, разгоняя чёрную дымку, что давила на кольчугу, блокируя обзор. И встретил приближающегося смертного ударом плети Аматэрасу. Сразу вслед за этим надавил божественной мощью. Бросил несколько плетений, которые была способна напитать моя «искра».
Защита врага замерцала, выбрасывая в разные стороны чёрные всполохи. Но выстояла.
Рюрикович сделал ещё пару шагов и оказался около самых ступеней, когда атаковал Оболенский. В этот раз князь обошёлся без промежуточных звеньев вроде энергетических конструктов. Обрушил чистую силу. И той силы было безумно много. А ещё
