что внутри нет никого живого. Невозможно держать сторожевых собак в месте, которое выходит из-под воды всего на несколько ночей в году. Змеи – дело другое, подумалось мне. Змей, может быть, и держат.
Я выждал еще полчаса, пока вода, вытекающая из щелей в двери, не ослабит напор. Потом шагнул в прудик. Очутившись по щиколотку в воде, обернулся и спросил волшебника:
– Не знаете, кто-нибудь уже пытался?
– Насколько мне известно, было сделано несколько попыток, – ответил он.
– И как?
– Никто не вернулся.
– Изнутри?
– Никто из побывавших внутри не вернулся; ни один человек из тех отрядов, где кто-либо проник внутрь, тоже не вернулся. Не знаю, как это происходит, но, если ты потерпишь неудачу, мы погибнем все. – Он улыбнулся и повел рукой, словно благословляя.
Я кивнул и снова повернулся к двери. Интересно, очень ли она древняя? Я провел рукой по гладким гранитным колоннам. От бороздок, когда-то высеченных на камне, остались лишь плавные изгибы. Дверная створка между колоннами тоже была каменной. Дерево давно бы сгнило, а металл проржавел. Я сунул пальцы в одну из щелей, расширенную многолетними потоками воды. На фоне огромной двери она казалась крошечной, однако сквозь нее, даже в узкой части, легко прошла моя рука.
От поверхности пруда до двери было фута три-четыре, и я вскарабкался на каменный порог, стараясь не расплескать масло из лампы. Даже дверные петли были из камня, и поворачивалась она туго, хоть замка и не было. Мне противостоял не только собственный вес двери, но и тяжесть всей воды, скопившейся позади нее. Толкая, я вознес обязательную молитву богу воров. Суеверие моего деда, глубоко засевшее в душе. Помолиться перед началом работы, помолиться, когда закончишь, и раз в месяц приносить дары на алтарь Эвгенидеса. Я любил оставлять там серьги. Дед предпочитал фибулы для плащей.
Дверь повернулась внутрь, и оттуда хлынула вода. Я вошел, и вода сразу захлопнула дверь у меня за спиной. Я промок до пояса, но на лестнице за дверью вода стояла всего дюйма на три-четыре. Однако течение было быстрое, и ступать приходилось очень осторожно. По крутой лестнице я поднялся на верхний этаж и сразу узнал комнату из своих снов.
Гладкие мраморные стены были заляпаны речным илом, на полу стояла вода, вытекавшая из решетки в двери напротив. Лунный свет, который я видел во сне, падал из неправильной формы отверстия в потолке, но никакая женщина в белом пеплосе меня не ждала. Не было ни позолоченного столика, ни свитков на нем.
Я встал под дырой в потолке и поднял глаза. Когда река вернется, она хлынет сначала в эту комнату, а отсюда растечется по всему храму. Постепенно все внутренние помещения заполнятся. Немного воды еще будет вливаться сюда, но основной поток покатится через крышу к водопаду и скроет из виду дверь, вырубленную в скале. Этот храм был творением гения; интересно, насколько он древний. Если его и впрямь соорудили для того, чтобы спрятать Дар Гамиатеса, то, выходит, лет пятьсот.
Я прошел через всю комнату к дальней двери. Вспомнились вопросы женщины в белом. Будь я человеком религиозным, я бы остановился, чтобы искренне помолиться, но мне это и в голову не пришло.
Внутренняя дверь, как и наружная, была из камня, но в нижнюю половину вделана решетка из прутьев, чтобы легче пропускать воду. Замка не имелось, лишь простая щеколда, засов из камня, вставленный в скобу. Сквозь прутья решетки можно было открыть щеколду с другой стороны. Я остановился разжечь лампу, потом потянул дверь и вошел. Она тоже захлопнулась у меня за спиной.
За дверью в обе стороны тянулся коридор, такой узкий, что я задевал плечами стены. Они были сложены из массивного камня. Неровные и мокрые, вверху они изгибались, образуя свод, высшая точка которого терялась во мраке, недосягаемая для лучей моей тусклой лампы. С обеих сторон коридор тянулся футов на десять, потом поворачивал и заканчивался запертой дверью. Здесь поток воды не так силен, поэтому двери были металлические с металлическими замками. И нигде ни следа ржавчины.
Замки оказались сложные, я провозился несколько минут, пока открыл правую дверь. За ней опять обнаружился узкий коридор, он тоже оканчивался дверью наподобие той, которую я открыл. Я вздохнул и стал озираться по сторонам – искал, чем подпереть дверь. Не хотелось снова возиться, когда буду выходить.
На полу не валялось ни одного камня. У меня были только кожаный мешок с инструментами да ломик. Расставаться с ломиком очень не хотелось. В конце концов я решил использовать башмак. Они все равно промокли и стали тяжелыми. Я снял оба башмака, один сунул за пояс – вдруг еще понадобится. А другим заклинил дверь, чтобы она не захлопнулась у меня за спиной. Босиком, осторожно ступая, я двинулся по коридору, на несколько дюймов залитому водой, все еще вытекавшей из храма. На полпути к дальней двери луч выхватил из темноты кое-что интересное. Дверь изнутри была совершенно гладкой. Если она и запиралась на замок, скважины с этой стороны не было.
– О боги, – произнес я вслух. – О боги. – И обернулся к двери, оставшейся позади. В тот же миг водяной поток вытащил из-под нее мой башмак, и дверь стала закрываться.
В четыре громадных прыжка я подскочил к двери, кинулся на пол лицом вперед и успел просунуть пальцы в оставшуюся щель. Металл врезался в пальцы, но я вцепился в косяк и не выпускал, пока не приоткрыл створку обеими руками. Эта дверь, как и другая, изнутри была совершенно гладкой.
Я перевалился через порог и уселся с другой стороны, посасывая прищемленные пальцы. Инструменты у меня остались, но ломик и лампу я выронил. Теперь единственным источником света была луна, пробивавшаяся сквозь решетку каменной двери. Негусто.
Когда сердце перестало колотиться и боль в пальцах поутихла, я встал и прошелся. Нет смысла отпирать двери, если нечем их заклинить, но возвращаться к волшебнику за новой лампой, ломиком и подпорками для дверей не имело смысла. Пустая трата времени. К тому же очень не хотелось рассказывать ему, что я чуть не попался в западню, не успев даже проникнуть внутрь храма. Нет, попавшись, я бы погиб не сразу. Дожил бы до утра, когда вернется река. При одной мысли об этом сердце опять заколотилось. Вор я или не вор, напомнил я себе. Вор, причем достигший немалых высот в своем мастерстве, иначе меня давно бы поймали. Я решил проверить другую дверь и уж потом идти наружу искать подпорки.
Свет мне был не так уж нужен, я вполне мог работать и без него, но поперек двух пальцев на правой руке зияла царапина, и кончики
