Наконец наступила очередь Эвелин. Она погружалась в призрачную темноту, неторопливо перебирая руками веревку. Сейчас, в своем свободном одеянии, девушка как никогда сожалела о том, что одета не в брюки. Коснувшись пола ногой в сандалии, она неожиданно поскользнулась и довольно неудачно шлепнулась.
Рик нагнулся, чтобы помочь ей подняться, и откинул руку с факелом в сторону. Яркое пламя осветило стены, покрытые геометрическими узорами, иероглифами и вырезанными в камне изображениями богов и богинь.
При виде этой мрачной красоты у всех четверых захватило дух.
– Друзья мои, негромко произнесла Эвелин таким тоном, как будто находилась в церкви, – сознаете ли вы, что мы с вами сейчас находимся в помещении, куда не ступала нога человека вот уже в течение трех тысячелетий?..
– Где сокровища? – грубо перебил ее начальник тюрьмы.
– Могу отдать вам свою долю паутины, тут же
отозвался О'Коннелл, стряхивая ее с себя и отбрасывая в сторону.
Он зажег второй факел и передал его Джонатану, который в это время взволнованно поводил носом:
– Но что это за жуткий запах?
Эвелин тяжело вздохнула.
Она была поражена этим открытием, которое, возможно, по своей значимости не уступало обнаружению гробницы Тутанхамона. Сейчас девушку переполняли самые разные чувства. И эту торжественность момента ей приходилось разделять с тремя примитивными варварами и абсолютными невеждами!
Джонатан начал паниковать, и факел у него в руке предательски задрожал:
– Говорю вам, здесь пахнет смертью!.. – упорствовал он.
Начальник тюрьмы подошел поближе к англичанину и принюхался:
– Лично я ничего не чувствую, – искренне признался он.
Джонатан инстинктивно втянул носом воздух возле Хасана, отпрянул и неловко заулыбался:
– Простите, ложная тревога... Послушайте господни Хасан, не могли бы вы держаться от меня подальше, если это возможно? Я не выношу толпы.
Хасан состроил оскорбленную физиономию и отошел от англичанина на пару шагов.
Эвелин, ухватив Ричарда за руку, заставляла ого поочередно освещать различные участки помещения, пока не обнаружила то, что искала: маленький диск, укрепленный на стене. Девушки сняла с его поверхности паутину и повернула его к лучу света, вертикально падавшего сверху через расщелину. Этот луч образовывали все те зеркала, которые Эвелин настроила наугад. Как только на диск попал световой поток, он отразился в нескольких таких же дисках, укрепленных в разных частях помещения, озарив его ровным ярким светом.
– Неплохой трюк, – вынужден был согласиться О'Коннелл.
– Бог ты мой! – восхищенно воскликнула Эвелин, обозревая помещение. Барельефы покрывали не только стены, но и потолок зала. Подняв руку и медленно ведя пальцем по иероглифам, девушка принялись разбирать их, после чего сообщила:
– Это же Сах-Нетджер.
– Я только что хотел сказать то же самое, – невозмутимо заметил Джонатан.
– И что это за абракадабра? – поинтересовался О'Коннелл, отставляя ставший ненужным факел.
– Это зал приготовления, – объяснила Эвелин, указывая на некое подобие алтаря, находившегося в центре помещения. – Для входа в загробный мир.
– Черт возьми! – поморщился Джонатан. – Это, что, фабрика по изготовлению мумий?
Эвелин повернулась к О'Коннеллу:
– Кажется, я потеряла ориентацию. Вы но можете мне подсказать, где находится на поверхности статуя Анубиса?
– С удовольствием, – ответил тот и указал факелом в угол зала. Пламя осветило открывавшийся там проход. – Пойдемте?
Девушка кивнула с таким видом, словно ее приглашали на танец:
– Конечно.
Туннель, куда они попали, был одним из целого лабиринта проходов, узкий, весь затянутый паутиной, с низким потолком. О'Коннелл, пригнувшись, шел впереди, отводя руками паутинные занавеси. Группа двигалась туда, где, по уверению Рика, находилась статуя, как вдруг их заставил остановиться странный шуршащий звук.
– Похоже на насекомых, – подозрительно озираясь, промолвил Джонатан. Он шел следом за Эвелин, а замыкал короткую процессию Хасан.
О'Коннелл достал один из револьверов, и с факелом в руке вновь двинулся вперед. Свет от зеркал постепенно становился слабее, и в туннеле сгущалась темнота.
Наконец они дошли до пещеры, оказавшейся вовсе не творением древних каменотесов. Неизвестно, что было тому причиной, землетрясение или же беспощадное время, но именно сюда и опустилась нижняя часть статуи. По крайней мере, постамент и ноги массивного идола оказались перед ними.
Отзвук движения (Эвелин не могла бы утверждать, что это тот же самый шорох, услышанный ими ранее) раздался вновь, но на этот раз он исходил, казалось, с другой стороны статуи.
О'Коннелл передал Эвелин факел и, прошептав: – «Держитесь позади меня», извлек второй револьвер.
Подозрительный звук усиливался. Начальник тюрьмы стал потихоньку отступать назад. Джонатан, однако, собрав все свое мужество, остался на месте и вытащил из кармана куртки солидного калибра пистолет.
Чтобы там ни было, и кто бы ни приближался, они должны были вот-вот столкнуться нос к носу. О'Коннелл одним прыжком, держа револьверы наготове, обогнул основание статуи,,.
...В неверном свете факела он разглядел три потных физиономии американских авантюристов и три нацеленных на него дула револьверов.
Позиция, в которой оказались конкурирующие группы, была недвусмысленной и грозила вот-вот завершиться кровавой схваткой.
– Остановитесь! – завопила Эвелин. – Не делайте глупостей!
Вооруженные мужчины замерли по разные стороны статуи Анубиса. За американцами, размахивая револьвером, подпрыгивал Бени. Дальше виднелись фигуры доктора Чемберлена и его наемных рабочих. Последние выглядели перепуганными насмерть.
– Господи, О'Коннелл! – облегченно выдохнул Хендерсон, делая шаг назад. – Ты нас так напугал, что мы чуть не обделались.
– Фи! – поморщился Рик. – Что за выражения в присутствии дамы!
Пренебрежительно пожав плечами, О'Коннелл в свою очередь отступил. Американцы последовали его примеру. Мужчины опустили оружие, хотя прятать его в кобуру пока что никто не торопился.
Внезапно Бернс, прищурив косящие глазки за стеклами очков, указал пальцем в сторону Эвелин и противным голосом произнес:
– Постойте-ка, это же мой набор инструментов!
Эвелин прижала к груди кожаную сумку и мотнула головой:
– Не может быть! Это подарок одного моего старинного друга. Он вручил его мне в день выпускного вечера.
– А я говорю, что инструменты принадлежат мне! – грозно повторил Бернс и решительно шагнул вперед.
