стрелами, вы четверо.
Бледный истощенный человек, он, казалось, обрел новую жизнь, шел, как молодой, и в глазах его больше не было воспоминаний об ужасах.
– Мы старались, – ответил Дикар, беспокойно оглядываясь. – Марта сказала, что их черные хорошие следопыты. Это верно, Джон?
Грохот заглушил начало ответа Джона, гром с того места, откуда они шли; в небе вспыхнуло красное пламя. Потом небо снова потемнело, гром прекратился, и Джон рассмеялся.
– Да, Дикар, – сказал он, – их черные хорошие следопыты, но я очень сомневаюсь, чтобы они начали нас выслеживать. Теперь ты понимаешь, почему я попросил отнести все тела в дом. Как ты знаешь, дом был заминирован, и я перед нашим уходом установил дистанционный взрыватель, и теперь они найдут только большую обгоревшую дыру в земле и массу фрагментов, слишком мелких, чтобы их можно было идентифицировать. Это не первая станция Тайной Сети, взорванная во время нападения, и не первая, в которой погибли и заключенные, и нападающие. Они подумают, что и здесь произошло то же самое, и не будут искать Марту и меня и никогда не узнают, что здесь побывали ты и твои друзья.
Дикар успокоился. Впереди долгий путь до Горы, а потом этих людей и весь груз нужно будет поднять на верх Обрыва, и на плечах его тяжелый груз, но когда он думал о том, что они смогут сделать с этим грузом, груз становился легче, и сердце легкое, как птичье перо.
* * *
Солнце светило сквозь закрытые веки и разбудило Дикара, и, хотя ночью он спал мало, он проснулся мгновенно. Протянул руку, чтобы разбудить Мэрили, но не нашел ее – вспомнил, что уступил свое место в маленьком домике Марте Доусон, а сам эту ночь спал в Доме Мальчиков.
Дикар вскочил с койки, вокруг со своих коек вставали Мальчики, они приветствовали его, но Дикар выбежал и через лес побежал к своему маленькому дому и к Мэрили. Приблизившись, он пошел медленней и остановился у двери, заглядывая внутрь; сердце его заколотилось о ребра, когда он увидел внутри только Марту.
– Где Мэрили? – спросил Дикар. – Где моя Мэрили?
Марта улыбнулась ему.
– Заходи, – сказала она. – Заходи, сынок, я хочу кое-что посоветовать тебе.
Дикар удивленно вошел и сел на пол у постели. Марта протянула худую руку, взяла его за руку и очень тихо и мягко сказала:
– Послушай, сынок. Не тревожь Мэрили по утрам. И будь очень мягок с ней, очень нежен.
– Я всегда старюсь быть таким, – ответил он.
– Знаю, – сказала Мэрили. – Но теперь старайся больше. Не сердись, если она раздражается, поступает неразумно или сердится из-за пустяков.
– О чем ты говоришь? – воскликнул Дикар. – Что ты хочешь сказать?
Он напрягся, и в глазах его появился страх.
– Спроси ее сам, – сказала Марта. – Она одна должна сказать тебе, хотя мне самой пришлось сегодня утром это ей объяснять. Вы дети. – В ее глазах были слезы. – Дорогие младенцы. Иди, Дикар, я слышу ее снаружи.
Дикар встал и вышел, и Мэрили вышла ему навстречу из кустов, и лицо ее было зеленоватое, как и накануне утром, но глаза ее сияли.
– Дикар! – воскликнула она и протянула к нему руки, и он побежал к ней. – О, Дикар, я кое-что должна сказать тебе.
И Дикар прижимал к себе Мэрили, и она что-то шептала ему на ухо, и сердце в нем подпрыгнуло, и в жилах кровь побежала так же радостно и со смехом, как вода в ручьях, стекающих с Горы.
Но немного погодя Дикар отрезвел, лицо его стало серьезным, голос торжественным.
– Теперь, Мэрили, – сказал он, – я должен еще больше работать ради того дня, когда сведу Группу с Горы, чтобы вернуть Америке свободу. Мы с тобой, Мэрили, были детьми в мрачном вчера, но наши дети должны жить в ярком и сияющем завтра.
Яркий флаг завтра
Третья книга
На рассвете солнце залило Гору ярким светом. Утренний ветер мягко шептал в лесу, окутывающем Гору живым зеленым одеянием. В лесной тени суетятся мелкие зверьки: бурундуки, кролики, полевые мыши. Лес коричневыми стволами деревьев с блестящей зеленой листвой окружает поляну, и с этой поляны доносится хор молодых голосов.
– Мы даем клятву верности нашему флагу… – произносят эти голоса.
Перед Огненным Камнем в одном конце поляны стоит Дикар, прямой, рослый, гордый. Солнце золотом окрашивает его бронзовые конечности, его обтянутый мышцами торс. Оно делает золотой его шелковую бороду и копну светлых волос. В его широком рельефном лице, на высоком лбу сила, задумчивость и серьезность. В голубых глазах свет, который исходит не от солнца.
К нижнему концу напряженного живота Дикара прислонен прямой белый шест, который еще неделю назад был веткой дерева в лесу. Дикар большими руками держит этот шест, слегка наклонив его вперед; его мышцы под гладкой загорелой кожей рук напряжены. Над светловолосой головой Дикара с шеста свисает флаг. Складки флага слегка шевелятся на утреннем ветру, опускаются и снова начинают волноваться.
Флаг в белых и красных полосах. В углу флага квадрат, голубой, как вечернее безоблачное небо, и весь усеянный белыми звездами. Флаг сшит Девочками, его освещает солнце, но яркость и величие его исходят словно не от солнца, а от самого материала.
И стране, которую он олицетворяет…
Высокие, чистые и молодые голоса Группы произносят слова, которым их научил Джондоусон. Ряд за рядом Мальчики и Девочки Группы стоят на траве поляны, лицом к Дикару и флагу, подняв правую руку.
Справа от Группы длинная низкая посеревшая от непогоды стена Дома Мальчиков, слева – такая же стена Дома Девочек. За ними поддерживаемая столбами крыша места для еды, а еще дальше в голубое утреннее небо вздымается Гора, высокая, зеленая и сверкающая.
Девочки стоят в первом ряду, их великолепные фигуры окутаны мантиями из их собственных волос. Сквозь эти роскошные черные, светлые и рыжие мантии виднеются круглые плечи и загоревшие на солнце бока. Вокруг талии плетенные из травы юбочки длиной до бедер; зреющие груди прячутся за венками из листьев у тех, у кого еще нет пары, и из ярких цветов у замужних.
За Девочками Мальчики; несколько с бородами, как у Дикара, другие еще безбородые, с лицами в прыщах; у большинства лица поросли пушком, предвестником бороды.
В глазах Мальчиков и Девочек та же яркость, что в раздуваемом ветром флаге.
Одна нация, неделимая…
* * *
Одно государство. В это ясное утро нация порабощена. Вокруг всего основания Горы, далеко и далеко
