— Вперед! — Приказ воеводы тут же подхватили сотники передовых отрядов. — Вперед!
Ускоряя разбег, рванулись вперед конные воины и дружно преодолели ручей, кто по мосту, кто вброд, чуть снизив скорость, чтобы не переломать ноги лошадям. Первые сотни уже рубили мятежников и сокрушали край укрепления, другие заворачивали за постройки и лезли через стену. Из башни, первый ярус которой был полностью охвачен пламенем, вновь ударили огненные стрелы, но поздно. Битва уже шла вовсю, и даже десяток огненных стрел не остановил, как прежде, атакующую конницу. Воска прорвались, и не мятежным крестьянам было их останавливать.
Конан подъехал к башне, когда из внутреннего двора с хозяйственными постройками распахнули ворота. Из башни слышались крики обреченных людей, а из одного амбара навстречу Конану вышел Алихун с четырьмя воинами, все забрызганные кровью и обвешанные оружием.
Какие-то отчаявшиеся люди продолжали бросать с башни камни и дротики, но это уже было совершенно бесполезно. Несколько туранских лучников выбили последних защитников башни стрелами, и Алихун распорядился гасить огонь. Найденными в постройках ведрами и кувшинами воины начали носить воду от ручья и заливать пламя пожара. Спутники Алихуна явно чувствовали себя героями и громко хвастались количеством зарезанных во сне врагов. Алихун не обращал на своих недавних соратников никакого внимания и напряженно оглядывал башню. Потом он бросился к одной из построек хозяйственного двора, быстро поднялся наверх и стал оглядывать окрестности.
— Уходит! — крикнул он в бешенстве. — Коня мне! Маг уходит, надо его догнать! — Он спрыгнул во двор, схватил первого попавшегося жеребца, вскочил в седло, пнул в лицо воина, пытавшемуся уцепиться за повод своего коня и ринулся вперед так, что встречные шарахались от него в разные стороны. Конан поскакал следом. На пределе видимости была заметна фигурка всадница, стремительно уходящая за зеленеющую рощу.
Преследование мага затянулось. В первой же попавшейся деревне Алихун потребовал, чтобы ему сказали, куда маг отправился дальше, и дали свежих лошадей. Жители деревни без радости встретили сурового гостя, коней давать не желали, про мага даже и не слышали, не то чтобы указать его след.
Алихун уже готов был перебить всех жителей деревни и отправиться на поиски мага самостоятельно, но тут их догнал отряд в две сотни воинов, посланный воеводой им на помощь. Началось наказание мятежников. Именем султана объявили, что верноподданный, указавший виновных в подстрекательстве к борьбе с представителями власти, получит половину его имущества. Нашлись трусы и предатели, которые ре шились купить свое благополучие выдачей соседей. Кто сводил старые счеты, кто зарился на чужое добро, но вскоре несколько жителей деревни были подвергнуты позорной казни, а Алихун получил-таки сведения о маге. Отряд двинулся дальше, прочесывая окрестные деревни, а Алихун с Конаном устремились вперед, надеясь все же настигнуть беглого мага где-то в пути.
Мага им догнать не удалось, хотя Алихун был уверен, что след они не потеряли. Наступавшая ночь застала их на открытой местности, и пришлось ночевать в роще у костра.
— Вот что меня удивляет, — сказал Конан, когда они насытились припасами, которые нашлись в мешке того воина, у которого Алихун забрал коня. — Все эти крестьяне, они взбунтовались против государя по наущению мага, или как? Что-то они не были похожи на одержимых заклятьем.
— Какое там заклятье, — усмехнулся Алихун. — Накопилось у них недоимок, а визирь повелел взыскивать без снисхождения. Кто не заплатит — пытка. Государству нужны деньги. И где их возьмут подданные, нас не интересует.
— А что же маг?
— А маг просто позволил им взбунтоваться. Ты же видел, что он перекрывал доступ в провинцию. Бунтовщики перебили сборщиков налогов и думали избежать карающей десницы власти под прикрытием колдовства.
— Так что же, мы резали всех этих крестьян только за неуплату налогов?
— Их карали за мятеж, — сухо поправил Конана Алихун. — Но сейчас войска наведут тут порядок. Воевода у нас невеликого ума и полководец тот еще, но дело свое знает. Заплатят мятежники и недоимки, и за мятеж, и на оплату боевых действий. Сполна заплатят.
— Я привык, что воины сражаются с врагом, — сказал Конан. — Защищают страну от захватчиков и грабителей.
— Э, киммериец! — оживился Алихун. — Когда у государства есть сильный внешний враг, это объединяет подданных. Стремление защититься от общей угрозы сплачивает людей, они уже не думают о своих карманах, а готовы выполнять все, что прикажут. А вот мирная жизнь расслабляет. Воины становятся ленивыми и трусливыми, а подданные оказываются главным врага осударства. Своим нежеланием подчиняться власти они разрушают законы и установления. Внутренний враг гораздо страшнее внешнего. Поэтому лучше истребить половину крестьян, чтобы заставить остальных подчиняться, чем ставить под угрозу все государство.
— Не нравятся мне такие рассуждения, — сказал Конан, — какие-то они неправильные. Государство это всего лишь слово, а за словом можно скрывать разные понятия. Любой чиновник может творить все, что ему вздумается, а потом заявить, что действовал в интересах государства. Вздор! Человек должен иметь право защищать себя сам!
— Ты рассуждаешь как воин-одиночка. Когда ты займешь государственный пост, ты поймешь мою правоту.
Конан подумал, что не очень-то ему и хочется занимать такой пост, но спорить не стал. Когда настанет срок, он будет действовать по своему разумению, а словесные поединки чаще всего бессмысленны. Каждый спорщик остается при своем мнении, укрепившись в нем все новыми доводами против убеждений противника.
На следующий день они продолжили погоню за магом. К вечеру они были в предгорьях Кезанкийских гор. До здешних селений еще не добрались вестники с рассказом о приближении карательных войск, так что Конан и Алихун переночевали в одном из селений, запаслись водой и продуктами; у Алихуна оказался достаточно большой запас золота, и он купил им по паре сменных лошадей, чтобы их кони получили отдых. Широкая предгорная долина сужалась к горам, возвышавшимся впереди, и Алихун был уверен, что маг не сможет ускользнуть.
— Может быть, он давно свернул в сторону? — спрашивал Конан своего целеустремленного напарника.
— Нет, — уверенно отвечал Алихун. — Я чувствую, что он впереди и опережает нас не намного.
— Ты его запах, что ли, чувствуешь?
— Я чувствую его магическую ауру. Слабо, но чувствую.
— Ты тоже обладаешь магической силой?
— Нет. Но меня учили видеть и замечать.
