— Не дивись, — ответил он наконец Мраку. — Волдырь имел, конечно, виды на Ликию... но головорезов он собрал не на свои деньги...
— Ого!
— Да, но не ради Ликии, конечно.
— А зачем?
Старик снова тяжело вздохнул. Было странно видеть, как это худое измождённое тело вздыхает так мощно, словно лёгкие у него от великана, но, когда поднимал на Мрака глаза, тот видел, что у этого человека некогда были не только легкие от великана, но и, возможно, сила.
— Они сгоняют нас, — объяснил он. — Сгоняют с земель... Не только нашу семью, а вообще... Наши соседи уже бросили дома, ушли. Продать не удалось, все уже знают... боятся.
Мрак удивился:
— А зачем? Старик развел руками.
— Кто знает... Зато, видно, им самим эти дома не нужны.
— А что, земля понадобилась? Старик ответил дребезжащим голосом:
— Разве ты не знаешь, что это за земля?
— Я ж варвар, — напомнил Мрак. — Издалека.
— Это Мёртвое Поле, — ответил старик пугливым голосом. — Самое проклятое место в Барбуссии и, наверное, на всем белом свете... Здесь поколений десять назад было страшное сражение. Даже не сражение, а битва. Говорят даже, побоище!.. Два родных брата сошлись в исполинской битве за трон! Оба бросили в последний страшный бой свои лучшие силы. От трупов негде было ступить, воины умирали сотнями от тесноты, а ручьи переполнились кровью. Реки покраснели, а потом и вовсе вышли из берегов. Сотни тысяч трупов остались на этом самом месте. Кровь пропитала землю до самых глубин, даже проникла через свод ада и полилась струями на подземных богов... Мы всё время выкапываем кости и черепа, относим на дорогу, там их грузят на телеги. А раньше, говорят, земли было не видно под белыми костями! Так что это... нехорошее место. Но мы, беженцы, не могли рассчитывать на что-то лучше, чем жители Барбуссии... Поселились, построили дома, развели огороды... Да всё, как видишь, не идёт впрок... Всё валится, как будто погибшие гневаются, что на их костях такое непотребство... Народ отсюда уходит, бросает всё. Тут и днём так же пусто, как сейчас ночью. Больше половины домов дальше стоят заброшенные!..
Мрак покачал головой. Ликия принесла хлеба, целое блюдо сладкой травы. На самом деле, какая там сладкая, но беднота ест всё...
Он из вежества отломил хлеба, пожевал, поднялся.
— Ладно, я ещё пройдусь. Надо вернуться в город. Старик сказал слабло:
— Чего ночью искать беды? Переночуй, а утром уже и пойдёшь.
Мрак усмехнулся.
— Да я тоже, того... ночной, как и Волдырь.
Старик помрачнел, услышав о Волдыре, Мрак похлопал его по плечу, по спине, ухитрился незаметно опустить ему в карман золотую монету. Старик и девушка ещё долго смотрели вслед. Когда Мрак повернул за угол, донёсся изумленный вскрик старика, обнаружившего в кармане целое богатство, но впереди уже белела высокая крепостная стена, за ней деревянная мостовая, улица ремесленников, слышался перестук молотков, щелчки натянутой проволоки, из которой плетут кольчуги, и Мрак повеселел, ощутив жизнь большого города.
2. ВТОРОЙ ДЕНЬ НА ТЦАРСТВЕ
Ещё во сне он ощутил, что голова как будто налита свинцом. С трудом поднял тяжёлые веки. Он поспал всего с полчаса, а мог бы и вовсе не спать, отоспался в пещере на неделю вперёд, но голова отяжелела от спёртого воздуха, пропитанного нечистотами не меньше, чем в той вонючей таверне. И нет разницы, что там смрад от потных тел и вонючих сапог, а здесь — от душистых масел.
Жаба дрыхнет рядом, вид у неё одуревший, пасть распахнула. Наверное, простудилась, нос заложило... Ну да, окна не просто закрыты на ночь, а ещё с этой стороны закрыты плотными занавесками, полотенцами!
Морщась, он толчком распахнул окно, скривился. Ворвался не свежий воздух, а затхлый, нечистый, весь не просто пропитанный нечистотами, а будто наполовину из нечистот, сразу стало гадко дышать, а кожа начала покрываться слизью. Хоть какой-то ветер подул бы, унёс это вонючее облако. С моря ветер принесёт аромат морской соли, с гор — прозрачную свежесть, от которой сразу прояснится в голове.
Второй день, подумал он хмуро. Только вторая ночь во дворце... даже первая по-настоящему, а у него уже голова идёт кругом. Нет, он не устал от того, что всю ночь пробегал по городу то в личине волка, то в человечьей: пока волк бегает — человек отсыпается, и наоборот, но этот спёртый воздух, отработанный, которым дышала масса народа, в нем гниль, болезни, всякая гадость...
За спиной заскрипело, словно ветер раскачивал сухое дерево. Не оборачиваясь, он знал, что жаба привстала на постели и следит за ним подозрительно: не играет ли он тайком с её косточкой. Когда он ночью явился и прятал одежду простолюдина, то услышал за спиной шлёпанье перепончатых лап по мраморным плитам и, обернувшись, наткнулся на её подозрительный взгляд.
Чтобы не докучала жутким хрустом, Мрак отобрал кость и забросил в дальний конец спальни на голову роскошной мраморной статуи. Но всякий раз, когда ему приходилось пройти там, жаба, несмотря на лень, поднималась и прыгала следом. Проверяла, не грызёт ли тайком её сокровище.
Ночью она не один час просидела там, на холодном полу, неотрывно глядя на мраморную статую, словно любовалась её совершенством. В неподвижных выпуклых глазах была терпеливая надежда, что вот косточка спрыгнет, и тогда её можно будет схватить и грызть, грызть, грызть... Нужно только не отводить взгляда, а то она вдруг да улизнёт...
Он вернулся к постели, сел. Отмахнулся от шёлкового шнура с кисточкой, тот свисает с шёлковой крыши прямо перед мордой. Шнур упорно заколыхался, напоминая, что только простолюдины одеваются сами, а знатные особы изволяют позволить слугам одеть, нет, даже облачить себя во что-нибудь ужасно неудобное. Да и то понятно: одежда удобной должна быть у простолюдина, чтоб сподручнее работать, а у знатного человека даже одежда грит о том, что он работать не любит и не умеет, а рожден, значитца, для повелевания и рукойводения.
Знатные сами не одеваются, вспомнил он раздражённо. Куча слуг причёсывают, туфли надевают, шнурки да портки завязывают. Ему бы тоже нельзя самому, да хрен с ними, его ж по голове стукнули, у него всё поменялось. Вон говорят же, что на звёзды не смотрит, дед в нём проснулся. А дед как раз и одевался сам. А кто усомнится, того он отправит к деду, чтобы спросил лично...
Он всё-таки дёрнул за шнур, надо же с чего-то начинать, дверь тут же распахнулась, вошёл свежий и подтянутый Аспард, поклонился. Мрак поймал испытующий взгляд начальника дворцовой стражи.
— Здорово, — сказал Мрак и добавил: — Да тот я, тот.
— Что? — не понял Аспард.
— Тот, говорю, — объяснил Мрак, — что метнул дротик на радость Щербатому. Сегодня мне ещё не изволится смотреть на звёзды. Завтра, может быть, но сегодня... гм... посмотрим пока на землю.
