я оказался одним из тех редких и ценных кадров, за которыми ведется особая охота? Вот ведь «повезло, так повезло», особенно учитывая тот факт, что все мои открытия порталов до сих пор были случайны!
Но с этим свалившимся на голову «счастьем» будем разбираться потом. Сейчас бы выбраться отсюда!
– Поля, как Маркус? – крикнул я, неловко прыгая на одной ноге к полке с открывашкой. Добравшись, наконец, до цели и удовлетворенно выдохнув, я смахнул пот, заливающий глаза, и только тогда сообразил, что не услышал ответа на свой вопрос. – Эй! Капитан! Так что там с нашим летуном? Он жив? – воскликнул я погромче, но вместо Катиного голоса раздался мужской бас:
– Жив твой дружок. Пока. Как и девчонка. И если хочешь, чтобы так все и осталось, предлагаю тебе выйти, держа руки на виду.
Час от часу не легче! Ты еще откуда выискался?
Схватив с полки прибор и сунув его сзади за пояс, я окинул взглядом троих бандитов, по-прежнему валяющихся без сознания, и крикнул:
– Не так быстро, приятель! У меня здесь твои люди, и пока им не стало смертельно плохо, предлагаю обмен! Только вначале я хочу удостовериться, что с моими друзьями все в порядке!
– Так иди сюда и убедишься!
– Нет, дорогой, так дело не пойдет! – огрызнулся я в ответ, пытаясь тянуть время. Насколько возможно тихо опустившись на здоровое колено и опираясь рукой о стену, я стал ползком продвигаться к двери.
Ответом мне послужил свирепый нечеловеческий рык (укусили его, что ли?), перекрывшийся воплем Полесовой:
– Пермиков, не смей выходить! Это приказ, кадет!!!
И тут же хлесткий звук удара, от которого у меня внутри все сжалось. Значит, женщин ты бьешь, скотина! Ну, только попадись мне, сволочь!
– Кадет, значит? Тащи сюда свой зад, кадет! Иначе твоя девка долго не протянет! – Судя по тону, бандит заметно нервничал, и явно начинал терять терпение. Кое-как добравшись до выхода, я, стараясь не обнаружить себя раньше времени, осторожно выглянул в щель между неплотно сколоченными досками. Неопрятного вида мужик с усами, свисающими до подбородка, зажав Катю сзади за горло, держал у ее виска пистолет. Еще один занял позицию в стороне, целясь в лежавшего на земле Маркуса. Жив ли парень определить казалось сложно. От того, как неестественно смотрелись его выгнутые в обратную сторону ноги, похоже, что обе они сломаны. Твою ж мать, а! Если б не этот второй противник, Катя легко могла вывернуться из захвата, вон как в сарае всех уложила! Но противостоять вооруженной угрозе с двух сторон не представлялось возможным. Перестреляют всех как голубей и дело с концом. Гады! Чтоб вас черти разодрали!…
Вжимаясь спиной в шершавую стену и до боли стискивая кулаки, я лихорадочно соображал, что делать. Глядя на Марика, нелепой вывернутой куклой брошенного в пыль, и на беспомощную Катерину с ссадиной под глазом и разбитым носом, я впервые поймал себя на мысли, насколько проще самому быть заложником, чем решать, каким же образом спасти других! Давай же, идиот, соображай… – шепнул я сам себе, пытаясь унять противную внутреннюю дрожь и просчитывая в голове варианты возможного развития событий. Выйду – и нас сразу же пристрелят, а может быть я снова окажусь подвешенным за шею к балкам, и в этом случае, боюсь, что парой ударов по почкам мне уже будет не отделаться. А Кате и подавно ни на что хорошее рассчитывать не придется. И если свою физическую боль я еще способен потерпеть, то подвергать мучениям ЕЕ я не имею права. Еще есть третий вариант: прямо сейчас нажать на кнопку открывашки, и исчезнуть, оказавшись в безопасности. Казалось бы, все так легко и просто! Щелк, и я через секунду сижу где-нибудь в столовой корпуса, наворачиваю жареную отбивную, запивая ее холодной минералкой из запотевшей в руках бутылки! А потом, взбодрившись в теплом душе, смыв с себя всю грязь, падаю в чистую мягкую постель, быть может, даже не один, а в компании озабоченной блондинки из отдела тех.поддержки, любительницы секса с новичками. И когда из меня выплеснется все накопленное напряжение и злость, я смогу, наконец, заснуть и буду спать до тех пор, пока сам не захочу проснуться!
Горько усмехнувшись нарисовавшейся в воображении картине, я почувствовал, как заурчал от голода пустой желудок, возвращая меня в печальную реальность.
– Эй, слышь, кадет, ты часом не уснул? – вновь закричал усатый. – Мое терпение заканчивается! Даю тебе возможность собраться с духом, пока я считаю до трех. Если на цифре 3 ты не покажешься, пацан умрет. От него все равно уже нет никакого толку. А девка проживет подольше, но лишь для того, чтоб ты увидел, как она страдает, понял?… Раз!....
А не пошел бы ты, ублюдок, на… .
Мое безмолвное ругательство вышло таким грубым и витиеватым, что я невольно возгордился.
– Два!…
Давай же, Пермяков, решай!! Ну что ты вжался в стену и сидишь, как истукан?! Засранец чертов, идиот несчастный, размазня, козел, придурок!
Продолжая себя накручивать, и врезав самому себе пощечину, чтоб привести в порядок мысли, я заорал, что было мочи, чтобы не дать ему закончить счет:
– Стой!!… – и резко выдохнув, с трудом поднялся. – Сейчас я выйду! Не стреляй!
– Андрей, не вздумай! – закричала Поля, тут же сорвавшись на мычание, как если б ей зажали рот.
«Андрей», ну надо же! Неужто назвала меня по имени?…
Придерживаясь за стену, я в три коротких прыжка одолел расстояние, отделяющее меня от двери, и медленно, стараясь не делать резких движений, высунул в проем руки, открытыми ладонями вперед.
– Давай давай, кадет, шевелись! – поторопил усатый, и я, сделав последний неловкий рывок на одной ноге, не удержавшись, вывалился на улицу, больно приземлившись на левое плечо, и проехавшись щекой по земле. Мое неуклюжее падение вызвало у бандитов дружный хохот. Мне же было совершенно не до смеха. Стиснув зубы от досады и злости, и сплюнув набившийся в рот песок, я медленно распрямился, оставшись сидеть на коленях. В этой унизительной позе, принятой мною намеренно, я более-менее приобрел устойчивость и как ни странно, сразу же почувствовал себя увереннее. Держа руки свободно вдоль тела и стараясь выглядеть как можно более жалко, я поднял на похитителей смиренный взгляд. Хотя сказать по правде, притворяться мне особо и не требовалось. Похоже, вид моего покрытого старыми и новыми ранами тела произвел неизгладимое впечатление даже на Катю, которая впервые увидела меня без рубашки при свете дня. Да, капитан, на солнышке, наверное, все это выглядит страшнее, чем в пыльном
