- И почему ты на неё начал лаять, а? - спросил Джон, когда собака радостно выскочила на него, виляя хвостом.
Везунчик не мог ответить, что очень огорчало Джона. Интуиция подсказывала ему, что это что-то значит.
- Я раньше не видел, чтобы ты на кого-нибудь лаял, - добавил Миллстоун, доставая сигареты, - ни на меня, ни на кого. Только на того одноухого, но он не в счёт. Верно? Верно. Ты что-то знаешь о ней? Может быть, запах знакомый?
Но это была лишь попытка как-то поразмыслить вслух. Разговаривал Джон больше с самим собой, лишний раз перебирая мысли. На его взгляд, девчонка была обычным человеком. Никаких особенных запахов он тоже не улавливал, так что эти зацепки можно было отмести.
На крыльце появилась Долли с кастрюлей еды для Везунчика. Она позвала его, и он радостно побежал ей навстречу.
- Пойдём, полью тебе на руки.
- И на голову, если можно.
- Можно.
От умывания появилось ощущение свежести, усилился аппетит. Еда была, как всегда, незамысловатой, но очень вкусной. Ели молча, хотя на лице Элизы был немой вопрос. Она всё время бросала взгляды на сестру, ожидая, что та что-нибудь расскажет, но Долли молчала. Миллстоун же украдкой разглядывал девушку. Он думал, что увидит у неё какие-нибудь особенные манеры, но ничего примечательного в её движениях не было.
- Как тебя зовут хоть, помнишь? - спросила Долли.
- Нет, - девушка покачала головой, - но тот человек называл меня Мартой.
- Он мог знать твоё настоящее имя? - спросил Джон.
В ответ она пожала плечами.
- Он бил тебя? - спросила Долли.
- Нет.
Следов побоев на ней действительно не было. А учитывая крутой нрав Хаспера можно было так же и сказать, что она не подвергалась сексуальному насилию. Значит, ценность её была достаточно велика. Явно не простая рабыня, которую кто-то мог взять себе просто из надобности.
- А где твоя одежда?
- Я не знаю. Не помню, чтобы она у меня была, - тихо ответила девушка.
- Тогда мы тебя тоже будем называть Мартой, - предложила Долли, - не против?
- Нет. Я ведь всё равно ничего не помню, - она виновато улыбнулась.
- Хорошо.
- Мне попросить отца о ночлеге для Марты? - спросила Элиза через минуту.
- Нет. Нам хватит места. Джон ведь сможет поспать на веранде? - хоть она и спрашивала наполовину утверждающим тоном, появилось ощущение, что его пожелания будут учтены.
- Конечно, - ответил Миллстоун.
- Ладно. Тогда я схожу пока домой?
- Приходи кормить животных.
- Конечно.
Миллстоуну тоже нашлась работа. Первым делом он сходил к одному из жителей и купил у него канистру с бензином. Долли, наверное, хотела заправиться в Хестоне, но в последний момент им оказалось не до этого. Когда он вернулся, хозяйка и Марта поливали огород. Снова нужно было носить воду. Так прошло время до вечера.
Девушка определённо не была привычна к какому-либо труду, хоть и не отказывалась от него. Сразу после скромного ужина она начала клевать носом, и Долли уложила её в комнате, где днём раньше спал Миллстоун.
- А твоя собака раньше так на кого-нибудь лаяла? - спросила Долли, когда они сидели на крыльце и курили.
- Нет.
- А почему залаяла на неё?
- Не знаю. Может быть, что-то почуяла. Какой-нибудь запах, который ей знаком по другим людям. Может, они плохо с ней обращались.
- Вроде ничем таким не пахнет.
- У собак нюх острее.
- Хочешь выпить? - резко меняя тему, спросила Долли.
- Хочу.
- Пойдём. Нужно же как-то отметить чудесное спасение. Заодно покажу тебе место, где ты будешь сегодня спать.
Веранда была не слишком просторной, но достаточно уютной. На ней стоял старый диван, с изрядно поношенной обивкой, примерно такого же вида кресло и облезлый столик. Окна выходили на задний двор, через них была видна часть огорода и сараи.
Долли принесла большую бутылку своего вина и яблок.
- Порежешь? - попросила она Миллстоуна, протягивая небольшой кухонный нож.
- Конечно.
Она разлила вино по бокалам, один из которых взяла сама, а второй протянула Джону.
- За спасение, - сказал он, чокаясь с ней.
Долли только усмехнулась, но ничего не сказала. Она залпом выпила стакан некрепкого вина, и взяла дольку яблока.
- Значит, ты сбежал, - заключила она.
- Почему?
- Прихватил с собой игрушку.
- Может быть, она моя изначально.
- Такую сложно достать, я когда-то хотела что-то такое.
- Неужели у Хепперов нет?
- Нет. У них всё большое. В кармане вот так не спрячешь.
- А мне всегда хотелось большую пушку, но потом я понял, что главное не размер, а сила.
- Дашь посмотреть?
Миллстоун достал из кармана лазер и протянул собеседнице. Она повертела его в руках, посмотрела на излучатель, потом прикинула вес и вернула Джону.
- Ладно, захочешь, сам расскажешь.
- Ты права, сейчас пока не стоит, - сказал он, убирая оружие обратно во внутренний карман.
- Допивай.
Он послушно осушил стакан, и она тут же налила ещё. На этот раз обошлись даже без символического тоста, а просто выпили.
- Ну, спрашивай тогда.
- Что?
- Что хочешь.
- Ну ладно, - Миллстоун допил стакан, поставил его на стол и полез за сигаретами, - расскажи мне об этих наёмниках. Кто они, как вообще у них всё делается?
Он протянул открытую пачку Долли, и та взяла сигарету.
- А чего о них рассказывать? Есть человек, который хочет другого человека. Убить, поиздеваться, заставить что-то делать. Он делает заказ, ему доставляют. Если человек дешёвый, то есть обычная цена. Если с ним пришлось повозиться, то она возрастает. Если вообще конкретный заказ, то может быть очень дорого. Как у твоего знакомого.
- Они не враждуют друг с другом?
- Нет. Их бы тогда не осталось. Думаешь, нет тут тех, кто готов перестрелять всех, таких, как Хаспер? Да я сама бы всадила ему пулю в башку, не будь он мне нужен.
- Это понятно, но, положим, кому-то достался хороший заказ, а Хаспер хочет его перехватить.
- Нет. Кому достался, тому достался. Если у других есть информация, то они подскажут. Но и ты должен подсказать если что. Их дело на этом и держится. Легко, думаешь, найти человека?
- Представляю. А кто на них охотится?
- Они сами называют их тряпочниками, потому что на лице у всех платок. Ещё шляпа большая всегда.
- Ну, хоть кто-то здесь за правое дело.
- Здесь у каждого своё дело. У всех наёмников, особенно тех, кто занимается рабами, есть тайники. Выследил, проводил, шлёпнул - всё твоё.
